Принц в Бомбее - стр. 34

– Благодарю, что дождались меня, – сказала Первин, вспомнив, какая в отеле загрузка. – Вы не видели членов моей семьи?

– Видел, мадам. Ваш отец просил передать, что они пошли вниз выпить чаю.

Едва он договорил, в номер вошла худощавая блондинка с высоким шиньоном. Она была в черном форменном платье с белым кружевным передничком. Блондинка слегка поклонилась и спросила:

– Могу я помочь вам разобрать вещи?

Первин постаралась произносить слова отчетливо – подметила, что акцент у женщины не британский.

– Благодарю, но в этом нет необходимости. Я предпочла бы спокойно отдохнуть.

– А остальные? – Горничная бросила взгляд в открытую дверь спальни, где стояли вещи Растома и Джамшеджи.

– Им удобнее распаковать свои вещи самостоятельно. – Это прозвучало резче, чем ей бы хотелось, но еще не хватало, чтобы какая-то европейка рылась в их вещах. У отца в портфеле могут быть конфиденциальные документы, да и в чемодане тоже.

Блондинка, сохраняя полную невозмутимость, улыбнулась и отошла вместе с дворецким.

Первин выросла в доме, где работали слуги разных конфессий, но все они были индийцами. Было странно сознавать, что ее обслуживают европейцы и англичане. Невольно возникал вопрос: не считают ли европейцы унижением, что им приходится прислуживать индийцам? Судя по всему, клерк англо-индиец, которого она видела за стойкой портье, испытывал именно такие чувства. Или она после всех этих треволнений просто приписывает собственные ощущения людям, которые всего лишь пытаются честно делать свою обыденную работу?

Первин было не усидеть на месте, она вернулась в гостиную. Впервые с утра ей удалось остаться наедине с собой; самый подходящий момент, чтобы что-то записать.

Первин подошла к письменному столу, наполнила ручку чернилами. Открыла кожаную папку, на которой была вытиснена корона, достала оттуда лист писчей бумаги. Нужно было записать все, что произошло в Вудберне.

Первин проставила дату в верхней части листа и принялась записывать по памяти, начиная с выкриков Динеша, его последующего ареста и вплоть до ее изгнания с территории колледжа по указанию мужчины в котелке. Первин так сосредоточилась, что, только услышав привычное покашливание, догадалась о появлении отца.

– Ага. Добралась благополучно, – произнес Джамшеджи с облегчением. – А где же твой брат?

– Я его не видела. Дворецкий сказал, вы ушли вместе.

Джамшеджи повесил фету на вешалку у двери и пояснил:

– Ушли мы вместе, но потом расстались. Он хотел поговорить кое с кем из недавно приехавших – речь зашла о нападении на клуб «Бикулла». На парсов нападают по всему городу, обвиняя их в лояльности королю.

– А что ты сам об этом думаешь?

– Мне не больно-то хотелось видеть принца Уэльского. – Голос звучал размеренно, сухо. – При этом важно было отметить вклад Растома в строительство Ворот Индии. Ты же сама знаешь, его бизнес во многом отличается от нашего.

Первин кивнула. Когда Растом был маленьким, Джамшеджи очень огорчало отсутствие академических устремлений у единственного сына – с таким складом ума юристом не станешь. Зато у Растома были ловкие руки, и работать он начал рано, под чутким руководством дедушки Мистри.

Джамшеджи кривовато улыбнулся и добавил:

– Так что я аплодировал принцу, хотя в прошлом месяце сделал пожертвование на нужды Партии конгресса.