Принц, принцесса, белая роза - стр. 17

– Ничего не сказал, Юль! Совсем. Но хотел, наверное. Данила, придурок, ворвался, орать начал, схватил меня, поволок. Во, видишь, даже красное на руке от его пальцев…

– Заметила, что у Данилы какое-то радостное событие сегодня, помимо защиты…

– Мне к Вячеславу Игоревичу надо…

– Пойдём, горе моё… Только я тебе мнение своё всё равно скажу. Не нужен он тебе. Старый, бесперспективный.

– Юль! Но ведь он чуть старше нас выглядит… Вот когда заговорит, тогда понимаешь – да…

– Да это ещё хуже, Ленка. Физиологию и старость организма никуда не денешь… И сама сказала – когда заговорит! О чём вы с ним говорить будете? Или ты на что надеешься?.. Стой, там заведующий к нему зашёл…

Ждём минуту, две…

– Лен, – осторожно говорит Юля. – тут дел ещё…

– Я всё понимаю, Юлечка, иди…

– Нет, я тебя одну не брошу. Пойдём, я тебя в газельку отведу. Папа нам её на весь день дал. Вместе с Колей. За продуктами ещё ехать, шашлыки вечером. Поляну чистить, костёр жечь… Посидишь там, поплачешь в газельке… Там и умывальник есть. И даже биотуалет, хотя он противный.

– Но как же…

– Лен, ты на себя в зеркало посмотри, – перебивает Юля меня. – И поймёшь, что я права. Ты во всеоружии быть должна! Прекрасная! Как яблоко это… Летнее!

– Как румяное летнее яблочко… – я невольно улыбаюсь, вспоминая эти слова Вячеслава Игоревича.

– Вот именно! А то даже висюлька твоя на сосульку похожа стала. Пойдём. В одном городе живёте, в конце концов. Телефоны есть. Как дети…

И мы уходим…

Славик

Вернувшись обратно, встречаю Наталью Алексеевну. Она выкладывает на Еленин ватман пластмассовые тарелочки с сыром, колбасой… Говорит, увидев меня:

– Пришла вот вас подкормить, Вячеслав Игоревич. Корифеи разошлись, но немного продуктов осталось. Крепкого, правда, ничего нет. Может быть, вы вина со мной выпьете?

– Спасибо, Наталья Алексеевна…

Начинаю свою типовую отговорку, но одёргиваю себя. Ты зачем возвращался, Слава? Вино ещё и лучше. У крепких напитков резкий запах всё-таки. А от ста грамм вина – никакого запаха.

– А вот и выпью! – неожиданно заканчиваю фразу.

– Здорово! – радуется она. – Хоть старушечьи причитания послушаете. А то эти всё: за процветание!, за корифеев!, за алгоритм совместной работы пера и молота!.. Слушать противно.

Наливаем, чокаемся.

– За выпускников!

– Да-а, – задумчиво говорит Наталья Алексеевна. – Очередные птенчики из гнезда выпорхнули. Им теперь клювы, перья, когти растить… Жить-поживать – в жизни выживать. Красивые все, милые такие. Юлечка, Верочка, Леночка, Данилка, Серёжка, да все… Как-то их судьба сложиться?..

– Поживём – увидим! – отвечаю.

Посидели немного, поговорили. Придумать я ничего не придумал, но успокоился вроде. Хотя «не ничего» – есть призрачный шанс, что наше свидание для похода в столовку она вспомнит. Сегодня оно и лишнее по всему, но вдруг… Остаётся подождать.

Наталья Алексеевна, немного посидев, тоже собирается домой.

– Вы, Вячеслав Игоревич, как всегда ещё остаётесь? Умрёте вы на работе… До свидания.

Собираюсь выйти в коридор на дежурство. А вдруг! Надежда-то – она всегда в сердце… Возвращается Наталья Алекеевна.

– Забыла передать: вас же, как молодого и перспективного, на доску почёта решили повесить.

– Помню такое дело. Я даже фотографироваться ходил.

– Фотографии готовы. Лежат в отделе, где архив. Вот, я записала, инструкция. Забрать фотография, пойти, купить рамку определённую, вставить фото. Потом – в профком. А там скажут…