Принц и нищий - стр. 15
Оба лорда, ангелы-хранители Тома, получили от этой беседы меньше удовольствия, чем остальные ее участники. Они чувствовали себя так, будто вели большой корабль через опасный пролив; все время они были настороже, и их обязанности отнюдь не казались им детской игрой. Так что, когда визит юных леди подошел к концу и доложили о лорде Гилфорде Дадли, они почувствовали, что сейчас не следует слишком перегружать их питомца и что, кроме того, не так-то легко пуститься в новое хлопотливое плавание и привести свой корабль обратно, – поэтому они почтительно посоветовали Тому отклонить посещение. Том и сам был этому рад, зато лицо леди Джейн слегка омрачилось, когда она узнала, что блестящий юноша не будет принят.
Наступило молчание. Все как будто ждали чего-то, Том не понимал, чего именно. Он посмотрел на лорда Гертфорда, тот сделал ему знак, но он не понял и этого знака. Леди Елизавета со своей обычной находчивостью поспешила вывести его из затруднения. Она сделала ему реверанс и спросила:
– Ваше высочество, брат мой, разрешите нам удалиться?
– Поистине, миледи, вы можете просить у меня чего угодно, – сказал Том, – но я охотнее исполнил бы всякую другую вашу просьбу – поскольку это в моих скромных силах, – чем лишить себя благодати и света вашего присутствия, но прощайте, и да хранит вас Господь!
Он усмехнулся про себя и подумал: «Недаром в моих книгах я жил только в обществе принцев и научился подражать их цветистым учтивым речам!»
Когда знатные девицы ушли, Том устало повернулся к своим тюремщикам и сказал:
– Не будете ли вы так любезны, милорды, не позволите ли мне отдохнуть где-нибудь здесь в уголке?
– Дело вашего высочества – приказывать, а наше – повиноваться, – ответил лорд Гертфорд. – Отдых вам воистину потребен, ибо вскоре вам предстоит совершить путешествие в Лондон.
Лорд прикоснулся к колокольчику; вбежал паж и получил повеление пригласить сюда сэра Уильяма Герберта. Сэр Уильям не замедлил явиться и повел Тома во внутренние покои дворца. Первым движением Тома было протянуть руку к чаше воды, но бархатно-шелковый паж тотчас же схватил чашу, опустился на одно колено и поднес ее принцу на золотом блюде.
Затем утомленный пленник сел и хотел было снять с себя башмаки, робко прося взглядом позволения; но другой бархатно-шелковый назойливый паж поспешил опуститься на колени, чтобы избавить его и от этой работы. Том сделал еще две или три попытки обойтись без посторонней помощи, но ни одна не имела успеха. Он наконец сдался и с покорным вздохом пробормотал:
– Горе мне, горе! Как еще эти люди не возьмутся дышать за меня!
В туфлях, в роскошном халате, он наконец прикорнул на диване, но заснуть не мог: голова его была слишком переполнена мыслями, а комната – людьми. Он не мог отогнать мыслей, и они остались при нем; он не умел выслать вон своих слуг, и потому они тоже остались при нем, к великому огорчению Тома и их самих.
Когда Том удалился, его знатные опекуны остались вдвоем. Некоторое время оба молчали, в раздумье качая головой и шагая по комнате. Наконец лорд Сент-Джон заговорил: