Приманка - стр. 52
Я молча пожал плечами.
– То есть ваша невринома была следствием запоздалой, неразделенной любви? Правильно?
– Почему запоздалой? – недовольно спросил я. – Накрыть в любом возрасте может.
– Может, конечно, но существуют определенные периоды развития личности. И все эти ювенильные любовные страдания в зрелом возрасте, как правило, людей не накрывают, как вы изволили выразиться. А тем более не приводят к суициду.
– Если я правильно понимаю, мы говорим об онкологии, а не о суициде, – возразил я. – Кроме того, полно описано случаев поздней любви от Тютчева до Гауптмана.
– Бросьте, Андрей, вы прекрасно понимаете, что ваша онкология и есть суицид. Вы упорно хотели умереть, вот рак и возник. Наши желания имеют тенденцию исполняться.
– А какого хрена не исполнилось желание, чтобы она полюбила?
– Андрей, я просила уменьшить эмоциональность. Эмоции мешают ясности мышления. Что до поздней любви, то, конечно, вы не одиноки в этом несчастье. Развитие личности не всегда проходит последовательно и гладко. Бывают задержки некоторых этапов, сбои и аберрации.
– Ну и что? Ну не повезло мне, с задержкой развития оказался. Дальше-то что?
– Вот здесь ваша главная ошибка и заключается. И мне хотелось бы, чтобы на этот вопрос вы сами и ответили.
– Какой вопрос? – не понял я.
– Почему желание смерти, даже в тех условиях, которые вы посчитали для себя неприемлемыми, было ошибкой.
– А хрена тут думать, – фыркнул я. – Потому что любая хрень, которая с нами происходит, должна восприниматься как проявление Высшей Воли и беспрекословно приниматься.
– Ну согласитесь, что, по крайней мере, подобные неприятные события достойны анализа и осмысления. И ответа на вопрос: почему это со мной случилось?
– Ну и почему это со мной случилось? – спросил я.
– Вы хотите, чтобы я ответила?
– Я знаю, что вы ответите, – усмехнулся я.
– Что же? – подняла брови ангел.
– Сам виноват.
– Вот видите, все понимаете. Только почему вы до сих пор здесь? В Аду.
– Потому что мне плевать, виноват я или не виноват. Ангел улыбнулась.
– Хорошо, Андрей, не стану вас больше мучить. Мы неплохо в этот раз продвинулись. Надеюсь, вы поразмышляете над нашим разговором.
– Да пошла ты, – пробормотал я под нос.
– Вы молодец, – ангел потрепала меня по плечу. – До свидания.
– Психоаналитик хренов, – сказал я в темноту.
Ощупью подобравшись к входу, я откупорил пробку и выглянул наружу.
– Оба-на! – посередине улицы, отрезав меня от противоположных дольменов, змеилась трещина. Из трещины дымило и вырывались языки пламени.
– А вот и перемены. Офигеть, – проговорил я.
Иноходью вдоль трещины проскакали два черта. Стук их копыт еще затихал вдали, как послышался шум толпы, крики, свист хлыстов и ругань. Из проулка между дольменами показались первые мусульмане. Увидев дым и огонь, они попытались затормозить, но инерцией толпы их вынесло на улицу. Люди закричали, кто-то сумел перепрыгнуть трещину, кто-то свалился внутрь. Заметив опасность, черти попытались завернуть демонстрацию. Они выскочили вперед процессии и ударами кнутов принялись поворачивать свою паству. Крики и шум поднялись адские.
Из трещины вдруг вылетели провалившиеся туда души, и показалась голова монстра. Чудовище было похоже на динозавра, только со сросшейся пастью. Тварь издала мучительный, жалобный вой. Невыносимая, безумная тоска разлилась в воздухе. Я шепотом выматерился, крики на мгновение стихли. Толпа дрогнула и подалась назад. Безротое чудовище взвыло еще раз, видимо, оно сильно страдало из-за невозможности закусить грешниками.