Приманка - стр. 5
– Еще сигарету дашь?
Я протянул пачку. Старик вынул две, вопросительно на меня взглянул. Я кивнул. Он сунул одну в рот, другую за ухо.
– Всю память высосут, даже тумана от этой жизни не останется, – сказал он и закашлялся.
– Да и хер с ней, с жизнью этой, – зло ответил я. – Тут и помнить нечего.
Старик зашелся длинным приступом кашля. Я высунул руку из одеяла и постучал его по спине. Он перестал кашлять, помолчал, потом спросил:
– Что отдал за поселение?
Теперь плечами пожал я.
– Не помню уже. Кажется, что-то про первую любовь.
– Не жалко?
– Жалко, конечно, но не вариться же в кипятке.
Сигарета кончилась, я вдавил фильтр в пол.
– Конуру любую свободную можно занимать? Или надо искать с табличкой, где красиво написано мое имя?
– Имя – единственное, что я еще помню, – задумчиво сказал старик.
– А как вас зовут? – вежливо поинтересовался я.
– Александр.
– Андрей, – я представился. Помолчали. Старик ловким щелчком отправил окурок в круглую дыру входа. Я пошарил по полу в поиске своего. Нашел, тоже выбросил наружу.
– Одеяло оставить? – предложил я.
– Сигарет оставь.
Я протянул пачку.
– Забирайте все, бросать буду.
Александр усмехнулся.
– Спасибо за сигареты. Любая свободная дырка – твоя. Они все одинаковые.
Я поднялся, скомкал одеяло, сунул под мышку.
– До свидания, Александр, приятно было познакомиться, – выдал я вежливую фразу.
Старик лениво махнул рукой.
Выходя, я споткнулся о здоровый круглый камень у входа. Потер ушибленную ногу, оглянулся. Старик смотрел на меня.
Мне захотелось почувствовать себя в Аду фрондером.
– Нет, – твердо сказал я, – одеяло я все же вам оставлю.
– Спасибо, Андрей. Ни одно доброе дело не останется безнаказанным, – засмеялся мне вслед Александр.
Голый я брел по узкой улочке между дольменами. Я хотел добраться до центра поселения, мне было интересно, есть ли там что-то отличное от рядовой застройки. Администрация или капище, или скульптура главного дьявола, или еще что-то подобное. Изредка мне попадались такие же голые люди. Мужчины и женщины безразличными взглядами скользили по мне. Все были в возрасте. Я чувствовал себя на унылом нудистском пляже в Утрише. Молодых, симпатичных девушек не было. «Или не попадают в Ад, или тупо сидят по котлам», – думал я.
Спросил у первого попавшегося мне мужчины интеллигентного вида про центр.
Тот, коснувшись полей воображаемой шляпы, ответил, что предпочитает спальные районы и в центре не бывал. Вежливо простившись, он проследовал дальше.
Потом встретилась женщина. Я посмотрел на отвислые груди, толстый живот, целлюлитные бедра и, задрав голову к грозовому небу, молча прошел мимо.
Через некоторое время я перестал ориентироваться в этом лабиринте. Ни указателей, ни номеров домов не существовало.
– Все, – понял я, – это дремучий, дремучий лес. Старину Александра мне больше не увидеть и к воротам, скорее всего, не выйти. И Ариадны здесь ни хрена не найти, хорошо хоть Минотавра вроде не предвидится, хотя чем черт не шутит.
Мне захотелось нарушить покой этого унылого места. Я остановился и, сложив руки рупором, заорал что есть силы:
– Господи! Помилуй мя грешного! Дай мне жену юную, прекрасную, дабы мог я восславить Тебя в чертогах земли этой обильной!
Внезапно стало темно. Тусклый свет тяжелого неба закрывали раскинутые демонские крылья.