Прикосновение тьмы. Аид и Персефона. Комплект из 4 книг - стр. 146

– Не смей насмехаться надо мной. – Ее голос задрожал.

– Я никогда не насмехался над тобой.

Ее воротило от искренности в его голосе.

– Лжец.

Глаза Аида потемнели.

– Меня много в чем можно упрекнуть, но только не во лжи.

– Тогда ты не лжец, а признавшийся в своем грехе предатель.

– Я всего лишь дал тебе ответы, – произнес он. – Я помог тебе призвать твою силу, но ты так и не воспользовалась ею. Я указал тебе путь, как выйти из-под влияния твоей матери, но ты не пошла по нему.

– Каким образом? – сердито спросила она. – Что ты сделал, чтобы помочь мне?

– Я преклонился пред тобой! – заорал он. – Я дал тебе то, чего тебя лишила мать, – тех, кто почитает тебя!

Персефона на мгновение замерла и умолкла, ошарашенная.

– Ты хочешь сказать, что подвел меня к контракту, хотя мог просто сказать, что мне нужны почитатели, чтобы обрести силы?

– Дело не в силах, Персефона! Дело никогда не было в магии, иллюзии или чарах. Все дело в уверенности. В том, чтобы поверить в себя!

– Ты все выворачиваешь, Аид…

– Разве? – рявкнул он. – Скажи-ка, если бы ты знала, что бы ты сделала? Заявила о своем божественном происхождении всему миру, чтобы обрести паству, а вместе с ней и силы? – Она знала ответ, как и он. – Нет, ты никогда не была способна решить, чего хочешь, потому что ценишь счастье своей матери выше своего собственного!

– До тебя у меня была свобода, Аид.

– Ты думаешь, что до меня была свободна? – переспросил он. – Ты всего лишь поменяла стеклянные стены на другую тюрьму, когда приехала в Новые Афины.

– Давай, продолжай рассказывать мне, какая я жалкая, – огрызнулась Персефона.

– Это не то, что я…

– Разве? – перебила она его. – Позволь тогда я скажу, что еще делает меня жалкой: я влюбилась в тебя. – У нее защипало глаза от слез. Аид сделал шаг к ней, но она выставила руку вперед: – Не смей!

Он остановился, и в глазах его отразилось больше боли, чем она могла себе представить. Персефона не сразу продолжила говорить, чтобы удостовериться, что ее голос не будет дрожать:

– Что получила бы Афродита, если бы ты проиграл?

Аид сглотнул и ответил низким хриплым голосом:

– Она просила вернуть к жизни одного из своих героев.

Персефона поджала губы и кивнула. Ей следовало догадаться.

– Ну, ты выиграл. Я люблю тебя. Это того стоило?

– Все было не так, Персефона! – Она отвернулась, и он выкрикнул: – Ты веришь словам Афродиты больше, чем моим действиям?

Богиня остановилась и повернулась к нему. Она была в такой ярости, что все ее тело вибрировало. Если он пытался сказать ей, что любит ее, надо было так и сказать. Ей нужно было услышать эти слова.

Но вместо этого Аид лишь покачал головой и произнес:

– Ты своя собственная пленница.

Что-то внутри ее надорвалось. Причиняя боль, огонь заполнил ее вены. Мрамор у них под ногами затрещал. Их взгляды встретились как раз в тот миг, когда из пола вырвались черные гибкие стебли, крепко обвив запястья и лодыжки бога мертвых.

На мгновение они оба застыли, ошеломленные.

Она создала жизнь – хотя то, что поднялось из-под земли, выглядело далеко не живым. Лозы были сухими и черными, а не зелеными и прекрасными. Персефона тяжело дышала. Та магия, которую она теперь чувствовала, была сильной, как никогда прежде. Все тело богини пронизывала тупая боль.

Аид оглядел свои связанные запястья, потянул за путы. А потом взглянул на Персефону и с невеселым смешком и пустой, безжизненной чернотой в глазах изрек: