Прикосновение хаоса - стр. 14
– Позволь им самим выбрать свою судьбу, – сказала она. – В любом случае они придут ко мне.
Эти слова мурашками пробежали у нее по спине. Они были похожи на те, что Аид сказал ей в ночь их встречи.
Дорогая, я в любом случае выиграю.
На этот раз она вздрогнула. Гермес ухмыльнулся.
– Понял тебя, королева.
Все ушли, кроме Гекаты, которая подошла и взяла ее за руки:
– Ты отдохнешь немного, дорогая?
Персефона не была уверена, что сможет сейчас отдохнуть. Она даже не хотела смотреть на их комнату, не хотела проводить ночь без Аида.
– Я думаю… Мне следует повидаться с мамой, – сказала она.
– Ты уверена?
Это казалось лучшей альтернативой. Если бы она осталась одна, ее мысли крутились бы в бесконечном вихре, напоминая ей обо всех ее неудачах и о том, что она должна была сделать по-другому – не только чтобы спасти Аида, но и свою мать.
Она убила Деметру.
Она даже не могла вспомнить, как это произошло. Она помнила только то, что чувствовала – злость и отчаянное желание положить конец козням своей матери, которые она строила для всего мира. Но ни то ни другое не могло служить оправданием для убийства.
Все это казалось нереальным, и она все еще не знала, как ей жить с чем-то настолько ужасным, но, возможно, встреча с матерью в подземном мире поможет.
– Я увижу ее прямо сейчас.
Геката торжественно кивнула, и у Персефоны возникло ощущение, что она не стала спорить, потому что знала ее мысли.
Персефона не задумывалась о том, где в подземном мире может оказаться ее мать. Когда умерла Тюхе, Аид сказал ей, что боги приходят к нему бессильными, и он часто отводит им место в своем царстве, основываясь на том, что их больше всего беспокоило в жизни.
Тюхе всегда хотела быть матерью, поэтому она стала смотрительницей в детском саду. Деметра тоже хотела быть матерью, но предоставление ей места рядом с Тюхе казалось слишком большой наградой, учитывая все, что она сделала. И все же Персефона не была уверена, что хочет, чтобы Деметру приговорили к заключению в Тартаре – возможно, из-за чувства вины, ведь это она была ответственна за смерть матери.
Персефона решила, что подготовилась, но когда они с Гекатой перенеслись, она никак не ожидала оказаться в золотой траве Элизия. Она посмотрела на Гекату, а затем на пространство вокруг: пышные деревья, ярко-голубое небо. Души, рассеянные по равнинам, одеты в белое и бесцельно бродят без воспоминаний о жизни, которую они вели в верхнем мире.
Это необходимо, – сказал ей как-то Танатос, – чтобы исцелить душу.
Персефона узнала, что это значит, когда Лекса попала в подземный мир. Ей повезло увидеть ее как раз в тот момент, когда она пересекала Стикс, и она дорожила теми несколькими минутами, которые провела со своей лучшей подругой, прежде чем ей предстояло испить из Леты и стать кем-то другим.
– Геката, – прошептала она, переполненная эмоциями, которых не ожидала. – Почему мы в Элизии?
Она спрашивала и в то же время знала.
– Есть некоторые травмы, с которыми душа не может жить, – последовал ответ Гекаты. – Даже после смерти, даже у бога.
По лицу Персефоны потекли слезы. Она не могла остановить их, не могла даже понять, что они означают.
– С чем она не может жить? – спросила Персефона, ощущая привкус соли на губах.
Та версия ее матери, с которой Персефона столкнулась в музее Древней Греции, не испытывала угрызений совести за причиненный ею вред. Ее не волновало, что вызванный ею шторм унес жизни сотен людей, не волновало, что ее магия убила Тюхе.