Приключения Вани в Неявь-Мире - стр. 9
Лес был мертв, и мертвая тишина царила в нем безраздельно и полновластно. Казалось, что даже время здесь остановилось и застыло, превратившись в лед. Только изредка слышался монотонный и тоскливый вой ветра. Но, может быть, это был не ветер, а стоны деревьев, закованных в ледяной плен?
Внезапно умиротворенную тишину нарушил звук хрустящего снега, усиливающийся с каждой секундой. Это стая белых волков стремительно мчалась сквозь лес, сминая нетронутый снежный покров. Звери бежали, разинув пасти, полные острых зубов, но от дыхания их не исходило ни единого облачка теплого пара. Глаза их были похожи на бледно-голубые льдинки с красными угольками зрачков. Возглавлявший стаю вожак сжимал в зубах добычу. То было безжизненно болтавшееся из стороны в сторону тельце зайца.
У подножия старого кедра волки остановились и начали раскидывать лапами снег у корней. Через минуту под корнями открылось отверстие, похожее на вход в нору. В него один за другим залезли волки, исчезнув в темноте. Лишь последний из них остался, быстро забросал задними лапами вход, соорудив перед ним большой сугроб, и сел рядом, замерев. Волк был такой же белый, как и снег, окружавший его, и, перестав шевелиться, слился с зимним пейзажем, сделавшись невидимым. Лишь яркие горящие глаза выдавали его присутствие. Несмотря на то, что зверь был неподвижен, как все в этом лесу, глаза ни на мгновение не замирали, оглядывая окрестности, находящиеся в поле зрения. Белый волк зорко охранял потайную нору.
Между тем это оказалась вовсе не нора, а вход в узкий туннель, ведущий в просторную пещеру с высоким потолком и стенами из ледяных глыб, которые громоздились друг на друга в беспорядке и были самых причудливых форм и размеров, похожие на статуи людей и животных. Будто трудолюбивый скульптор работал здесь долгое время не покладая рук.
В центре пещеры стояла высокая кровать. На ней неподвижно лежала, скрестив руки на груди, старая худая женщина. Волки прижали уши и ползком приблизившись, замерли, а тот, который нес добычу, положил ее на край ложа. Рука женщины шевельнулась. Ее скрюченные пальцы начали жадно ощупывать тельце зверька.
–Я не слышу биение его сердца! – сдавленным натужным голосом прошипела старуха. – Вы убили его! Сколько можно твердить одно и то же – только живую добычу, только живую! Какой мне прок от мертвечины?!
Она открыла глаза, села и злобно уставилась на волков. Тот, что принес зайца, заскулил от страха и прижался к полу в ожидании наказания. И оно незамедлительно последовало бы, но заяц внезапно вздрогнул и лягнул старуху задними лапами, норовя спрыгнуть с кровати, чтобы удрать, да вовремя был схвачен цепкими пальцами.
–Ах, он живой!! – обрадовалась старуха и поднесла зайца к лицу. Глаза ее жадно заблестели. Заяц неистово затрепыхался, предчувствуя недоброе, но хватка была крепка.
–Дрыгайся, не дрыгайся, а от Леденюхи не уйдешь! – старуха захохотала с нескрываемым злорадством и открыла тонкогубый морщинистый рот так широко, будто собиралась проглотить бедного зверька целиком. Но вместо этого начала втягивать в себя воздух. От зайца к ее рту протянулся золотистый лучик света. Мгновение, и он потух, а тельце зверька сделалось прозрачным и замерло, превратившись в кусок безжизненного льда. Лицо старухи вмиг изменилось. Морщины разгладились, а серый цвет старой кожи посвежел. На щеках появился розовый румянец. Старуха помолодела. Она отшвырнула затвердевшего зайца к стене, и ледяных глыб в куче стало на одну больше.