Приключения ДД. Глебовская Русь - стр. 20
Если в передней окружности селения занимались ремёслами, держали домашних животных и птицу, то в средней части теснились жилые дома: саманные и деревянные избы-четырёхстенки с широким крытым крыльцом. Тут бегала шумная ребятня, за которой присматривали мамки-няньки, возрастом от престарелых старух до незамужних девиц. Этот двор поражал опрятностью, резными наличниками, украшенными накладными элементами, сквозной резьбой и окнами со слюдой и даже стеклом. Центральная часть слободы изумила Диму куда сильнее, она могла бы посоперничать даже с великокняжеской усадьбой. Он сразу угадал, что в напыщенном трёхэтажном п-образном дворце обитает семейство Борзуна. Верхний уровень сплошь расписные терема, на среднем горницы и светлицы, а нижний – подклети. Позади дворца кладовые, погреба, амбары, ледники и отдельное одноэтажное строение с коваными решётками на узких оконцах. Именно в него и предстояло заселиться пленникам.
Внутри «дальние хоромы» представляли собой обычную избу, в которой топили по-чёрному, и делали это умело – только под высоким трапециевидным потолком скопилась сажа, на стенах копоть отсутствовала. Классическая обстановка: по северной стене выбеленная печь с бесхитростным цветочным узорчиком, по диагонали от неё почему-то пустой красный угол, где стоял длинный стол на резных ножках, по периметру помещения прилажены к брёвнам на совесть сколоченные лавки, тут и там низенькие скамеечки. Домашний уют создавали простенькие занавески, однотонная скатерть, полосатые лавочные коврики и пара полок с глиняной посудой. Из утвари ещё имелся на высокой скамье деревянный поднос, где лежала щепа для лучин, заготовленная с избытком. Там же ершился кованый светильник-светец и сверкал отполированными боками пузатый ковш-скобкарь подле ушата с водой для питья. Голый пол выскоблен добела. За чистотой тут следили скрупулёзно, это бросалось в глаза. Даже широкий коврик из лоскутов ткани в сенях расстелен, чтоб грязь в избу с улицы гости на обуви не тащили.
Было кое-что ещё, что Дима узрел. Обнаруженная странность несколько повергла юного волхва в шок: иконы, идолы, амулеты, типичные славянские обереги на вышивке и тому подобная культовая атрибутика напрочь отсутствовала. Орнаменты на одежде, наличниках, украшениях выглядели обыкновенными узорными завитками без заложенного в них сакрального смысла, без народного традиционного мотива. А ведь что такое народные узоры? Это отражение накопленного исторического опыта целых поколений. Атеистическое общество, без роду, без племени, в котором не придерживаются ни к одной вере, настораживало. Что же за духовные ценности у этого лесного народца? Связано ли это с разбойничьей деятельностью или это здешняя часть бытия? Вопросы множились. Ответы запаздывали. Только одно толковое предположение напрашивалось: грезя о собственном тепличном мирке, Глеб нафантазировал в него быт не по исторической параллели, а избирая полюбившееся из пары-тройки веков стародавней Руси. Оставалось только догадываться, какое себе место отвёл он во всей этой истории. Но скоропалительная догадка была настолько вызывающая и не характерная для поведения друга, что Дима пока отмахивался от неё как от докучливой мухи и надеялся, что Глеб выбрал для себя роль мирянина, а не нечто куда более солидное. От того кем возомнил себя Глеб, зависело, где его искать. Но на данный момент надо было разделаться с делами насущными.