Приключения Атреллы. Дорога на Регалат - стр. 27

Последний вопрос поверг Атреллу в задумчивость. До сего момента она считала себя не больно привередливой в еде, а когда спросили, что не ест – вдруг вспомнила, что терпеть не может свинину, кое-какую вонючую рыбу и хлеб с ароматическими травками. А еще ей не понравился сараджанский суп хуч, которым однажды угощал один из папиных учеников. Сам бульон на телячьих ножках, в общем-то, был ничего, если посолить и поперчить, а вот то, что в него приходилось добавлять уксус и при этом обязательно запивать разведенным винным спиртом —было совсем невкусно. Атрелла зашла на камбуз и все рассказала коку. Тот долго смеялся, наконец, сказал:

– Кашу ешь? Мясо жареное, солонину, рыбий суп, хлебные лепешки?

– Ем, – ответила Атрелла.

– А больше я ничего не готовлю. Так что разносолов, а уж тем более хуча – не будет.

Он показал лекарке большие ящики с мясом, хлебом, крупами и мукой. Атрелла знала: это специальные контейнеры Герна – там остановлено время, поэтому ни мясо, ни хлеб не портятся. По морю ходят большие корабли с огромными контейнерами – перевозят скоропортящиеся продукты.

Она осмотрела каюту, осталась весьма довольна, потом доложила вахтенному, что ей нужно вернуться в гостиницу за сумкой, и тот отпустил.

Уходя, Атрелла оглянулась на корабль. Он был велик. Этакое гигантское плавучее корыто, в которое такие же огромные портовые краны, управляемые магами-воздушниками, грузили квадратные бревна норскапской красной сосны – ценнейшего строительного материала на материке. Сколько ни пытались лесники выращивать эту породу на большой земле – ничего не получалось.

Лесовоз «Нарвал» когда-то был четырехмачтовым парусным торговым судном, с деревянным корпусом, обшитым листовой сталью. Теперь с него сняли две мачты, в трюме установили паровую силовую машину на орионе и переоборудовали – осовременили кормовые надстройки, где располагались и мостик, и рубка, и каюты. От старого «Нарвала» остались только китовая голова на носу и бивень – бушприт. Да еще две мачты, носовая и кормовая, названия которых Атрелла не знала.

В гостинице она пробежала в свою комнату, быстренько покидала в сумку вещички и, не запирая помещения, поскакала вниз по лестнице к комнате Жабеля. В коридоре ее перехватил Дери:

– Стойте!

Она застыла.

– Вам туда нельзя.

– Почему?

– У хозяина следователь из Братства Безутешной.

У Атреллы ослабели ноги. «Бебешники! Нэреиты!». Но как они вышли на ее след?

– Я пропала, – слезы навернулись и хлынули по щекам.

– Хозяин ничего не сказал ему.

– Как ничего?

– Я слышал, он ответил, будто вы приходили ночью, но не сошлись в цене и ушли, а куда, он не знает.

Атрелла достала платок и села у стенки – плакать. Ей было страшно, и уже хотелось пойти и добровольно сдаться. Говорят, если признаешь свою вину – можно отделаться запретом на практику для первого раза и большим штрафом. Правда, придется вернуться с позором домой и уже помалкивать насчет гендеров… папа будет доволен. Жизнь кончилась. А все из-за этих гадов фардвов с их вонючими пиписьками! Выпендриваться не нужно было! Почки почистила, простатит подлечила… теперь хлебай проблемы.

Дери поднял ее и потащил на двор через служебный выход:

– Идемте! Пока он обшарит все таверны и кабаки в районе порта, вы успеете уйти далеко. Я так понял, он не знает толком, как вы выглядите, а хозяин описал вас долговязой рыжей девахой со стрижеными волосами. Вы ведь не такая.