Приключения Арсена Люпена - стр. 104
– Мой генерал все беспокоится.
– Да плоховато мне… здорово плохо. Так что же, мадемуазель, что там мы читаем?
– Господин барон не собирается ложиться спать?
– Нет, нет, я ложусь очень поздно, впрочем, мне никто не нужен.
Двадцать минут спустя старик снова задремал, и Антуанетта на цыпочках вышла из комнаты.
В это время Шарль, как обычно, тщательно закрывал все ставни на первом этаже.
В кухне он запер на засов дверь, выходящую в сад, и сверх того надел предохранительную цепь, соединяющую обе створки. Потом он пошел к себе в мансарду на четвертом этаже, улегся и заснул.
Прошел, быть может, час, когда он вдруг мигом соскочил с кровати: звенел звонок. Он звучал долго, секунд семь или восемь, и очень настойчиво, без передышки…
«Ладно, – подумал Шарль, приходя в себя, – очередная причуда барона».
Он оделся, быстро спустился по лестнице, остановился перед дверью и по привычке постучал. Ответа не последовало. Он вошел.
– Надо же, – прошептал он, – свет не горит… Почему, черт возьми, они его погасили?
И тихо позвал:
– Мадемуазель?
Никто не ответил.
– Мадемуазель, вы здесь?.. Что происходит, в конце концов? Господину барону плохо?
И то же молчание, тяжелое молчание, которое наконец испугало его. Он сделал два шага вперед: ногой задев кресло, он понял, что оно перевернуто. И тут же рукой нащупал на полу другие предметы: одноногий столик, ширму. Встревоженный, он подошел к стене и на ощупь стал искать выключатель. Найдя, повернул его.
В середине комнаты между столом и зеркальным шкафом лежало распростертое тело его хозяина, барона д’Отрека.
– Что!.. Не может быть!.. – пробормотал Шарль.
Не понимая, что делать дальше, не шевелясь, он, вытаращив глаза, смотрел на комнату, в которой все было перевернуто вверх дном: стулья валялись на полу, большой хрустальный канделябр разбился на тысячи осколков, часы лежали на мраморной каминной полке – все свидетельствовало о жуткой и зверской борьбе. Недалеко от трупа поблескивало лезвие кинжала. На нем была кровь. Со стола свисал носовой платок, весь в красных пятнах.
Шарль в ужасе закричал: тело в последнем невероятном усилии напряглось и скрючилось… Две или три судороги, и все было кончено.
Он наклонился. Из тонкого пореза на шее сочилась кровь, оставляя на ковре темные пятна. На лице покойного застыло выражение безумного страха.
– Его убили, – бормотал Шарль, – его убили.
И вздрогнул при мысли о том, что, возможно, совершено еще одно убийство: ведь в соседней комнате спала компаньонка, мадемуазель Антуанетта. И не убил ли и ее убийца барона?
Он открыл дверь: в комнате никого не было. Шарль сделал вывод, что Антуанетту либо похитили, либо она ушла до того, как произошло преступление.
Он вернулся в комнату барона и, увидев секретер, сразу понял, что он не взломан.
Больше того, на столе возле связки ключей и кошелька (барон каждый вечер клал их сюда) лежала кучка луидоров. Шарль схватил кошелек и вывернул его содержимое. В одном из отделений лежали банкноты. Он пересчитал их: тринадцать купюр по сто франков.
Это было сильнее его: инстинктивно, почти механически, не отдавая себе отчета в том, что делает, он взял деньги, спрятал их в карман куртки, затем побежал вниз по лестнице, отодвинул засов, снял цепочку, закрыл дверь и бросился бегом через сад.