Приговор полковника Гурова - стр. 16
Гуров не стал ничего комментировать, он продолжал задавать вопросы.
– Эсэмэс пришло с телефона Алика?
– Да, конечно! Там высветилось его имя! А почему вы спрашиваете?
Гуров по-прежнему ничего не объяснял Алевтине, пытаясь выяснить как можно больше подробностей.
– Можно еще коньяка? – попросила она.
– Можно, только не увлекайтесь, – предупредил Гуров. – Мне еще нужно многое от вас услышать.
– Нет-нет! Я вообще, кажется, не смогу сейчас захмелеть, – ответила Алевтина.
Полковник отметил, что коньяк ее и впрямь, что называется, не брал, но оказал благотворное действие: почти белые до этого щеки Алевтины окрасились румянцем, руки перестали дрожать, глаза немного заблестели. И вообще, за разговором она несколько успокоилась. Гуров продолжал расспрашивать, и в конце концов Алевтина рассказала все с самого начала – с момента знакомства с Аликом.
Гуров узнал, что этот молодой человек подсел к ней в ночном клубе, куда она отправилась «немного развеяться», когда ее муж уехал в командировку. Это была классика знакомства молодого жиголо и не слишком молодой, но обеспеченной дамы. Несколько откровенно льстивых комплиментов «вы чудесно выглядите, я думал, вы моя ровесница», трогательное замечание «у вас такие печальные глаза, неужели вы так одиноки?», будто бы нечаянные касания ладоней, волос, плеч – все это способно покорить женщину, тем более такого склада, как Алевтина. Ей было сорок пять, она была женой крупного чиновника из департамента строительства, детей не имела, и всю жизнь, с момента, как вышла замуж, занималась только собой. Супруг, Виктор Павлович Кроханов, был старше Алевтины на двенадцать лет. Когда они познакомились, ей было двадцать, а ему соответственно тридцать два, и он был в том возрасте, когда самый расцвет у мужчины еще впереди.
И расцвет состоялся: Виктор Павлович пусть не стремительно, но уверенно шагал по карьерной лестнице, во многом благодаря своему дяде, занимавшему завидный пост в городской администрации. К сорока годам Виктор Павлович был заместителем начальника отдела, а после стал и начальником. Жену свою он баловал, не скупился на наряды и украшения и регулярно вывозил на отдых за границу, причем не в Турцию или Таиланд, а в места погламурнее: Канары, Мальдивы, лучшие места Западной Европы. Алевтина же после замужества забросила институт, в котором отучилась три курса, потом с помощью мужа, а точнее его денег, восстановилась и получила диплом, не появившись при этом на занятиях ни разу. Работать она по полученной специальности не стала, так как не понимала в химической металлургии, куда ее непонятным образом занесло в восемнадцать лет, ровным счетом ничего. Впрочем, ни на каком ином поприще она тоже не стала трудиться, сочтя, что ее жизненная миссия и так выполнена: она состоялась как жена состоятельного человека – вот такой каламбур.
Годы шли, Виктор Павлович постепенно входил в возраст, когда сильные страсти уже не так будоражат душу и тело, а само тело постепенно из молодого и подтянутого превращается в рыхлое, с выпирающим животом и прочими издержками старости. Сейчас, на пороге шестидесятилетия, он уже выглядел глубоко пожилым мужчиной, в то время как Алевтина продолжала сохранять привлекательность. Конечно, она не выглядела на восемнадцать, но благодаря регулярным массажам и омолаживающим процедурам была вполне себе ничего. Но мужа уже не очень волновали ее сексапильные наряды, гладкая, атласная от избытка крема кожа, пухлые, подпитанные силиконом губы. Его вообще интересовали только отдых и покой, когда он возвращался домой из своего департамента поздно вечером. И хотелось ему только плотно поужинать и крепко выспаться перед очередным рабочим днем. К тому же он часто уезжал в командировки, так что Алевтина была предоставлена сама себе. И неудивительно, что она заскучала. Салоны красоты и магазины ей успели поднадоесть за эти годы, детей, как уже говорилось, она не родила, никаких увлечений у нее тоже не было. А тело ее, любовно выхоленное в массажных кабинетах, еще хотело многого. Того, чего Виктор Павлович, увы, не мог, а может быть, и не хотел ей дать. Поэтому вполне закономерным было то, что Алевтина откликнулась на ухаживания смазливого парня практически мгновенно. Ему даже не пришлось ее завоевывать – крепость сама пала к его ногам на второй вечер знакомства.