Приданое сентября - стр. 24

 - Чего не спишь? – спросил Акира.

 - Думаю, каким именем представиться на групповом свидании, - отозвался Тору.
 - А почему не своим настоящим? – озадаченно поинтересовался старший брат.
 - Скажешь тоже! Чтобы за окном толпа поклонниц выстроилась?

Акира не так уж часто смеялся громко и от души, однако сейчас расхохотался.

 - Ты что, не веришь? – попытался в ответ напустить на себя обиженный вид Тору, но тоже не удержался от смеха. Так и представились все эти поклонницы с транспарантами, флагами и заблаговременно купленными ко Дню святого Валентина шоколадками, а то целыми тортами. – А я тебе докажу!

Он, в самом деле, не хотел представляться собственным именем. Впрочем, само имя можно и оставить. А фамилию назвать другую, только не забыть бы Сюдзи заранее об этом сказать, чтобы не удивлялся.

Мегуми

Мегуми сидела в больничной коридоре у двери палаты, где лежал дедушка. Когда они с мамой к нему приехали, тот крепко спал. Доктор, который занимался им, отметил, что это хороший знак, и выздоровление не за горами.

Все от души надеялись на то, что эти слова окажутся правдой. Никто не был готов к тому, чтобы отпустить главу семейства Акияма. Он должен жить, должен увидеть правнуков, и несправедливой казалась даже вероятность того, что такого не случится.

Грядущий разговор с дедом пугал её, и всё же Мегуми твёрдо решила держаться, чтобы ни словом, ни жестом не выдать правду. Если дедушка сам принял решение отправить ей свёрток, значит, он хотел, чтобы этот предмет находился у неё. Но о том, чтобы внучка привезла его обратно в Японию, не было сказано ни слова, значит, она вполне могла оставить его в России. Слишком торопилась, когда собиралась, волновалась и попросту не подумала. Вполне логичное объяснение, разве не так?

Через несколько минут появилась медсестра с сообщением, что дедушка проснулся и хочет их видеть.

Переступая порог небольшой палаты, Мегуми так крепко сжала руки, что пальцам стало больно. Сильно пахло лекарствами, тишину нарушало попискивание медицинского оборудования и тяжёлое дыхание лежащего на больничной кровати человека. Мегуми поклонилась, подошла ближе и едва не заплакала, глядя на лицо того, кто всегда оставался центром их семьи.

Он изменился – выглядел старше, стал худым, измождённым. Обычно круглое, как полная луна, лицо сейчас казалось вытянутым, щёки ввалились. Однако в его глазах, так похожих на её собственные, всё ещё горел тот огонь, который Мегуми привыкла видеть. Ей вспомнились слова врача об улучшении его состояния. Отчаянно хотелось в них верить, не допустить даже мысли о том, что деду вот-вот станет хуже, и им придётся обратиться за похоронными услугами.

«Надо будет помолиться», – решила Мегуми. Она сделала ещё шаг, легко коснулась сухой горячей руки и почувствовала, как дедушкины пальцы слабо сжали её ладонь в ответ. По щекам потекли слёзы.

 - Я сейчас вернусь, - быстро сказала мама и тут же выскользнула из палаты. Когда за нею закрылась дверь, Мегуми снова взглянула на деда. Ей почудилось или на его губах промелькнула улыбка?

 - Ты вернулась, - негромко произнёс он.

 - Да, - так же тихо, почти шёпотом, отозвалась Мегуми.

 - Запомни кое-что - тебе нельзя отказываться ни от каких предложений в ближайшее время, - проговорил дедушка. От чересчур длинной фразы у него пересохло в горле, он закашлялся, и Мегуми поспешила налить ему воды. О смысле его слов она пока решила не думать, но с облегчением порадовалась тому, что первым делом он не задал вопрос о том, что передал ей.