Причина надеяться - стр. 41
Сегодня мне удается держать в узде ледяной ужас. Как полагается, я сразу иду в первое серое малоэтажное здание с надписью «Тюремное руководство». Сотрудница за стойкой коротко приветствует меня по имени, печатает что-то в компьютере и сверяет время, на которое меня выпускали, по большим электронным часам над письменным столом. Снова что-то печатает. Что я пришла вовремя, полагаю. Я всегда прихожу вовремя. Ее коллега направляется ко мне с алкотестером. Она весело пожимает плечами, пока я дую в трубку. Мы обе знаем, что я соблюдаю правила, но ведь это ее работа – проконтролировать меня по возвращении.
Я сдаю личные вещи, которых и так не много-то осталось. Если бы я взяла у Сойера медиатор, мне бы пришлось положить его на поддон.
Меня ощупывают, а я надеюсь, что сегодня мне выпадет счастливый жребий: анализы мочи и крови делаются выборочно. Это унизительно, но я никогда не издаю ни звука. Программа перехода от закрытого содержания на условный срок, которая позволяет выходить из тюрьмы на несколько часов в течение дня, – это новый проект в женском исправительном учреждении закрытого типа в Саутпорте. Она отлично зарекомендовала себя в Шотландии, но у нас многие относятся к открытой тюрьме скептически. Меня включили в программу на последние несколько недель перед освобождением, чтобы я могла найти новую работу и жилье и легче влилась в обычную жизнь. Но предписания очень строгие, и единственной ошибки будет достаточно – например, одного опоздания из-за упущенного поезда, – чтобы поставить под угрозу как мое участие, так и досрочное освобождение.
– Все чисто, – улыбается тюремщица. – На сегодня все.
Я с облегчением ее благодарю.
– От мисс Тэтлок мы, кстати, тоже скоро избавимся, – кричит женщина за компьютером напарнице. Она часто ведет себя сварливо и пренебрежительно, но, думаю, она не со зла. Скорее всего, в такой профессии необходимо выставлять четкие рамки.
Вторая сотрудница новенькая, пухленькая женщина с рыжими волосами и красными щеками. Она гораздо добрее, и, по-моему, я ей нравлюсь.
– Правда? Я так и думала. Ты сегодня выглядишь такой расслабленной, Ханна.
Так и было. На пару мгновений я ощутила себя свободной и не думала о тесных стенах, железных решетках с колючей проволокой и запертых дверях.
Интересно, сегодня днем все прошло бы так же, знай Сойер, кого нанял в свой паб?
– И когда же настанет этот день? – спрашивает рыжеволосая надзирательница.
Мне приходится сделать очень глубокий вдох, чтобы произнести всего два слова:
– Десятого апреля.
Ханна
Двор и общие комнаты будут открыты для всех еще несколько минут, но я нигде не могу найти Мию, поэтому иду прямиком в нашу камеру. В тесном, вытянутом как труба помещении слева находится письменный стол со стулом, который можно задвинуть под стол до самой спинки, чтобы пройти мимо него. За ним два высоких узких шкафчика относительно прикрывают унитаз и раковину размером не больше тарелки для мюсли. Напротив письменного стола стоит двухъярусная кровать. Наше окно выходит на север, и это означает, что в эту комнату никогда не заглядывает солнце. Зато за решеткой и узкой полоской двора, прямо по ту сторону колючей проволоки, видны луга, где иногда пасутся коровы с телятами. Впрочем, наблюдая за ними, я успокаиваюсь всего на долю секунды. Затем появляется мысль, что, по всей вероятности, когда-нибудь их отправят на бойню.