При дворе герцогов Бургундских. История, политика, культура XV века - стр. 71

Что касается «Деяний великого Александра», второго переложения да Лусены, то этот труд, законченный в 1468 г. в Ла Мотт-о-Буа, резиденции Изабеллы Португальской, должен был, по мысли автора, предостеречь Карла Смелого от повторения пути македонского государя. У португальского автора образ Александра уже совершенно иной, чем в сочинениях Жана Воклена. Александр – пример отнюдь не для подражания, а, скорее, того, как не стоит себя вести государю. Васко да Лусена показывает, как с военными успехами Александра портится его нрав, добродетели уступают место порокам, а государь, предпочитавший ранее советы сподвижников, всё более утверждается в мысли о своей непогрешимости и правоте. Гордыня – главный порок Александра[530]. Единственный урок, который Карл сможет извлечь из сочинения да Лусены, – стараться избежать тех пороков, которые были присущи македонскому правителю.

Очевидно, что из рассмотренных выше сочинений герцог мог почерпнуть идею о высшей власти правителя в государстве, об ответственности за своих подданных, для которых он является пастырем. Здесь мы не будем подробно останавливаться на этом сюжете[531], скажем лишь, что главной обязанностью государя, исходя из этих сочинений, объявлялось обеспечение общего блага, ради которого он и трудился.

Однако излишнее трудолюбие не вызывало понимания у придворной элиты. На капитулах ордена Золотого руна 1468 г. и 1473 г. рыцари ордена упрекали Карла Смелого в чрезмерных, опасных для его здоровья, трудах, которые он принимает на себя[532]. Практически никто из бургундских авторов не обходит стороной этот недостаток Карла, прозванного Оливье де Ла Маршем «Тружеником»[533]. Жорж Шатлен, характеризуя нового герцога, пишет, что тот был активен и слишком занят работой, как не подобает такому государю: по вечерам и по утрам он то находился в совете, то был занят каким-то важным делом, будь оно связано с финансами или с войной или с общим благом. Терял мало времени, заключает официальный историк, и заставлял работать своих людей[534]. Подобный же образ герцога рисуют Молине и Вилант[535]. Однако не этому ли учили наследников зерцала государей? Ведь труд не только являлся непременным условием спасения души[536], но и символизировал ту заботу, которую проявляет правитель во благо государства и подданных. По всей видимости, именно подобного мнения придерживался Карл Смелый, отличавшийся особым трудолюбием в деле отправления правосудия и в финансовых вопросах. Свершение правосудия считалось одной из главных обязанностей правителя[537]. Это указывалось как в зерцалах государя, так и в рассмотренных выше сочинении Эгидия Римского и переложениях Васко да Лусены. Кристина Пизанская подробно описывает, как Карл V лично вершил правосудие[538]. Гуго де Ланнуа также подробно останавливается на том, что государю должно вершить правосудие, при этом автор особо подчеркивает объективность правителя: оно не зависит от симпатий или антипатий государя или от статуса человека[539]. Карл Смелый, как представляется, внял этим советам, ибо считал правосудие своей главной обязанностью, порученной ему Богом[540] (здесь очевидно также заимствование цицероновской идеи о личном участии государя в отправлении правосудия[541]). По словам Оливье де Ла Марша, он специально учредил аудиенции, чтобы иметь возможность лично выслушать жалобы всех просителей, независимо от их социального происхождения, и вынести приговор