Презумпция невиновности - стр. 15
Меня особенно поражали ее неожиданные и быстрые замечания и ее сияющие глаза из-под подведенных бровей и затененных век. Она знала, что права. О чем бы ни заходила речь – о политике, свидетельских показаниях или делах в полиции, – она всем своим видом говорила, что в курсе всего происходящего. Как приятно встретить женщину, которая владеет информацией, энергично идет по жизни и так разносторонне развита. Полная противоположность Барбаре, не обладавшей ни одним из этих качеств.
– Такая вот она, эта женщина, – смелая, красивая, словно излучающая свет, – пользуется всеобщим вниманием. У нее свой кабинет, что само по себе чудо в нашем тесноватом и мрачноватом здании. Свое рабочее место она украсила цветами, небольшим восточным ковром, старинным книжным шкафом и письменным столом в стиле ампир. Иду к ней, хотя у меня нет никакого дела, иду как в лихорадке, охваченный жаром, и думаю: «Господи Иисусе, этого не может быть». Может быть, этого и не было бы, если бы я не начал замечать, что она обращает на меня внимание. Что она смотрит на меня. Понимаю, это мальчишество. И тем не менее я чувствую ее взгляды. Люди редко смотрят друг на друга.
Мы допрашиваем свидетеля, и боковым зрением я вижу, что Кэролайн со спокойной сочувственной улыбкой смотрит на меня. Или на совещании руководства у Реймонда – я поднимаю голову и вижу ее устремленные на меня глаза. Она смотрит так пристально, что я не могу не подмигнуть или не улыбнуться в ответ. Лицо ее остается непроницаемым, лишь легкая улыбка краешком рта. Мысли мои разлетаются, как стая перепуганных птиц, и я умолкаю. В целом мире остается только она, Кэролайн.
Она полностью владела моими чувствами. Это было нестерпимо. Встаю под душ, еду на автомобиле, перебираю бумаги – и всегда вижу ее, веду с ней нескончаемые мысленные разговоры. Как будто смотрю многосерийный фильм. Я вслушиваюсь в свое бешено бьющееся сердце и стараюсь побороть наваждение. Убеждаю себя, что ничего страшного не случилось, что это всего лишь эпизод моей жизни, что завтра проснусь – и все пройдет.
Но ничего не помогает. Когда она рядом, меня охватывает сладостное чувство ожидания и предвкушения чего-то. У меня перехватывает дыхание и кружится голова. От нервного напряжения я слишком много и слишком громко смеюсь. Чего только не делаю, чтобы быть около нее. Она сидит за столом, я нагибаюсь, чтобы передать какой-то документ, а сам любуюсь ее золотыми сережками и шеей, когда откинуты волосы, и впадаю в отчаяние, и сгораю со стыда. Безумство, сумасшествие! Где мой привычный мир? Я покидаю его! Меня там больше нет.
Глава 4
Даже в полутьме над кроватью моего сына можно различить фигуру Человека-паука. Изображенный на плакате в человеческий рост, он стоит в позе борца, готовый отразить нападение врагов.
Я в детстве не читал комиксов: это считалось слишком легкомысленным занятием в семье, где я рос. Но когда Нату исполнилось два с половиной года, мы начали каждое воскресенье вместе рассматривать забавные картинки. Барбара еще спала, я готовил сынишке завтрак, и потом мы садились рядышком на диване и обсуждали очередную серию. Вся неуемная энергия, присущая маленькому существу, пропадала, и Нат уносился в страну фантазии. Сейчас он во втором классе, становится самостоятельным и читает комиксы один. А я должен выжидать удобного момента, чтобы незаметно от жены и сына узнать, что же случилось с Питером Паркером. Они действительно смешные, сказал я Барбаре пару недель назад, когда она застала меня с комиксом в руках. «До того смешные, что разрыдаешься», – буркнула моя жена, без пяти минут кандидат наук.