Прежде чем я упаду - стр. 36
– Но это совершенно очевидно.
Хоть бы он перестал так смотреть. Он набирает побольше воздуха.
– Слушай. У меня сегодня вечеринка…
В столовую влетает Роб. В любой другой день я подождала бы, пока он заметит меня, но сегодня не могу, а потому кричу:
– Роб!
Оглянувшись, он лениво машет мне рукой и поворачивается обратно.
– Роб! Подожди!
Я лечу по коридору. Не бегу – мы с Линдси, Элли и Элоди много лет назад пообещали друг другу не бегать в школе, даже на уроках физкультуры (посмотрите правде в лицо: пот и одышка не слишком привлекательное зрелище), – но близко к тому.
– Не гони, Саммантуй. Где пожар?
Роб обнимает меня, и я зарываюсь носом в его флиску. Она немного пахнет старой пиццей – не самый лучший запах, особенно вперемешку с мелиссой, – но мне все равно. У меня так дрожат ноги, что я боюсь упасть. Вот бы стоять и держаться за Роба вечно.
– Я скучала по тебе, – признаюсь я его груди.
На мгновение его объятие становится крепче. Но когда он поднимает мое лицо за подбородок, на его губах блуждает улыбка.
– Ты получила мою валограмму? – спрашивает он.
– Спасибо, – киваю я.
У меня сжимается горло. Только бы не разреветься! В его объятиях так хорошо, как будто они моя единственная опора.
– Слушай, Роб. Насчет сегодняшнего вечера…
Лихорадочно думаю, как продолжить фразу, но он перебивает меня:
– Ладно. Что случилось?
Немного отстранившись, я смотрю на него.
– Я… хочу… просто я… сегодня все вверх дном. Наверное, я заболела или… или еще что-нибудь.
Смеясь, он хватает меня за нос.
– Ну нет. Этот номер у тебя не пройдет. – Роб прижимается ко мне лбом и шепчет: – Я так давно мечтаю об этом.
– Знаю, я тоже…
Столько раз я воображала, как луна будет нырять среди деревьев, заглядывать в окна и высвечивать треугольники и квадраты на стенах; воображала прикосновение его флисового одеяла к обнаженной коже, когда я сниму одежду.
А еще я представляла, как Роб поцелует меня, когда все закончится, признается в любви и уснет с приоткрытым ртом, и я проберусь украдкой в ванную и напишу Элоди, Линдси и Элли эсэмэску: «Я сделала это».
Сложнее представить то, что будет происходить посередине.
В заднем кармане вибрирует телефон: новая эсэмэска. У меня екает сердце. Мне уже известно, что в ней написано.
– Ты прав. – Я обвиваю Роба руками. – Может, мне прийти сразу после школы? Проведем вместе весь день и всю ночь.
– Ты прелесть. – Роб отстраняется и поправляет рюкзак и кепку. – Но родители не уедут до ужина.
– Плевать. Посмотрим фильм или…
– К тому же, – Роб смотрит мне через плечо, – я слышал, что намечается вечеринка у… как там его… ну, парня в котелке. Кен?
– Кент, – машинально поправляю я.
Разумеется, Роб знает его имя – здесь все всех знают, – но это вопрос иерархии. Я вспоминаю, как сказала Кенту: «Странно, что я вообще помню, как тебя зовут», и мне становится дурно. Коридор наполняется голосами; люди снуют мимо нас с Робом. Я ощущаю их взгляды. Наверное, они надеются, что мы поссоримся.
– Точно, Кент. Может, загляну к нему ненадолго. Встретимся на месте?
– Ты правда хочешь пойти?
Я пытаюсь подавить нарастающую панику. Опускаю голову и смотрю на Роба снизу вверх, как Линдси смотрит на Патрика, когда ей по-настоящему что-то нужно.
– Мы же проведем меньше времени вместе.
– Времени нам хватит. – Роб целует свои пальцы и дважды касается моей щеки. – Можешь не сомневаться. Я хоть раз тебя подводил?