Превратности культуры - стр. 12

Всё именно так, а в результате имеем ситуацию, которая описана в романе «Советник президента». Представьте, что президент России, пусть это будет некто Платов, с помощью машины времени переместился в 30-е годы прошлого столетия, чтобы встретиться с Булгаковым. И вот за чашкой чая они ведут неспешный разговор.

Булгаков всё собирался задать один вопрос, но вот, наконец, решился:

– Я хотел спросить, но никак не удавалось… Есть ли в вашей России писатели уровня Гоголя, Достоевского, Чехова, Толстого?

Платов задумался.

– Вы знаете, много их было и в Ленинграде, и в Москве, даже в Сибири талантливые литераторы появлялись. Но почему-то всё ограничилось примерно двадцатью годами, ещё в то время, когда существовал СССР. Ну а теперь… – Платов тяжело вздохнул. – Честно говоря, не знаю, что сказать. В наше время особенно популярно незатейливое чтиво. К примеру, дамские романы, детективы и фантастика. Вот и моя жена когда-то увлекалась, пока не разошлись.

– Ну а сами что-нибудь читаете?

– Ох, знали бы вы, сколько мне приходится читать! – рассмеялся Платов. – Докладные записки, сводки, сообщения, обзоры… Но если говорить о художественной литературе, то перечитываю классику.

– А современные писатели… Неужели таланты среди них перевелись?

– Тут дело вкуса…

– Однако вкус можно воспитать, причём и хороший, и дурной.

– И кто же способен воспитать у нашей молодёжи хороший вкус?

– Издатели, литературные критики…

– Это вряд ли, – усмехнулся Платов. – Видите ли, Михаил, у нас в стране рыночная экономика. Поэтому печатают то, что находит спрос. Ну а критики… Критики не критикуют, а только хвалят. Это и понятно, поскольку они живут на то, что платят им издатели.

– Не могу поверить, что до этого дошло.

– Увы, так и есть, причём не только здесь, в России, но и за её пределами.

– И вы спокойно об этом говорите?

– Я-то в чём виноват? Предлагаете мне самому писать романы и рецензии?

– Боже упаси!

Тут самое время привести фрагмент из книги Ницше «Человеческое, слишком человеческое»:

«Всё современное сословие литераторов стоит весьма близко к фельетонистам; это – "шуты современной культуры", которых можно оценивать более снисходительно, если считать их не вполне вменяемыми. Видеть в писательстве призвание жизни – в этом следовало бы усматривать особого рода помешательство».

От литературы плавно перейдём к музыке и живописи. У этих видов искусства есть нечто общее – игра звуков или цвета, а вот глубоких мыслей не найдёшь, и это делает их более популярными среди нынешней публики, с той оговоркой, что картину с собой в дорогу не возьмёшь, а вот с музыкой гораздо проще. Нередко и на улице, и в вагоне метро можно встретить людей, которые наслаждаются звуками, используя для этой цели наушники и смартфон. Впрочем, с появлением интернет-планшетов любой желающий может обозреть коллекцию Лувра или Третьяковской галереи за время поездки от «Котельников» до «Планерной».

Нет сомнения в том, что музыка и живопись будут жить в веках – в конце концов, уши и глаза для того нам и даны, чтобы использовать их по назначению, получая при этом приятные ощущения, если появится возможность. Однако представление о «приятности» может со временем меняться – нередко музыка воспринимается как сумбур, а живопись как безликая мазня. Здесь многое зависит не только от способности человека оценивать достоинства произведения искусства, но и от творцов – будут ли они угождать вкусам публики или увлечённые новаторством выйдут за пределы, которыми ограничено представление большинства людей о подлинном искусстве.