Превенция - стр. 36
Но всецело обдумать этот вопрос и сформулировать чёткую трактовку своего тезиса я смог только после нашего с Серёгой разговора, который будет обязательно расписан во всех красках позднее. В тот вечер, когда Смольников на крыльце спросил о моём мнении, в моей голове бегущей строкой пронеслось всё вышеописанное рассуждение, но ответить ему я так и не решился.
Прошло несколько месяцев после смерти отца. Все те родственники, что сжимали мне руку на похоронах, слёзно клянясь поддерживать и помогать всем, чем только смогут, бесследно испарились из моей жизни, и я остался совсем один. Дома была проведена генеральная уборка, заключавшаяся в освобождении зала от ненужных мне вещей и захламлении ими спальни.
Я привык к звенящей тишине квартиры и ежедневным приступам грусти по вечерам, одним словом – к одиночеству. Всё изменилось, когда под конец зимы, перекусывая в паршивой дешёвой столовой около вокзала, я заприметил за соседним столиком знакомый острый нос, украшавший лицо симпатичной длинноволосой брюнетки. Словно из ведра на меня вылились все позабытые детские воспоминания. Не веря своим глазам, я перевёл взгляд на её собеседника, что сидел против неё и, активно жестикулируя, что-то упорно доказывал. В моей голове стукнуло: в этом щетинистом зеленоглазом парне я узнал своего давнего друга детства – Серёгу. Сейчас он сидел так близко, но одновременно так далеко. Нас разделяли не только два метра между столиками, но и все пережитые по отдельности жизненные события, которые, по моему мнению, должны были совсем затмить детские приключения. Я тупо смотрел на него, не отрываясь; мне долго не удавалось взять себя в руки, набраться храбрости подойти и заговорить первым, но проблема решилась сама собой.
– Витька? – еле слышно спросил он, заметив мой пристальный взгляд. – Витька, ты?
– Я, Серёга! – с неописуемым облегчением сказал я, растянув рот в широкой улыбке.
– Ёлки-палки, ты чего там, а ну иди к нам!
Совсем позабыв о своей недоеденной порции дешёвых отбивных, я вышел из-за стола и уже через секунду сжимал руку своему другу.
– Это – Катя, – сказал он, указав на девушку, – мы их допрашивали, помнишь?
– Помню, помню, – как заведённый повторял я, улыбаясь то ему, то девушке напротив.
Слишком много мыслей в тот момент замелькало в моей голове. Радость от встречи омрачалась странными воспоминаниями. Я действительно вспомнил всё: Серёжкину тетрадь, допрос таинственной парочки и смерть, что всё-таки пришла в наш дом, как и предрекала юная Катя.
– Ты чем сейчас занимаешься? – спросил у меня Серёга. – Учишься?
– Нет, думаю со следующего года поступать.
– А армия? – удивлённо поинтересовался он.
– По состоянию здоровья, – улыбнулся я, – увы, не годен.
– Прозябаешь по злачным столовым, получается?
– Получается…
– Ну, я думаю, что мы сможем предложить тебе чуть более интересное хобби, чем загибание в этой харчевне. – Серёга понимающе закивал, и, таинственно улыбаясь, переглянулся с Катей. – Сможем же?
– Серёжа, – вдруг произнесла она, бросив на него строгий взгляд.
– Ты чего? – непонимающе спросил он, не переставая улыбаться. – Это же друг мой!
– Да ладно, Серёга, – с некой неловкостью проговорил я, – мне и прозябать неплохо.