Преступная гардеробщица - стр. 14
Но мальчик ни с места.
– Мама в командировке, а мне надо к… удаву Каа.
– Какой удав! Говорят тебе, техника безопасности, нельзя!.. Щас на гардеробе пальтишко твое запрячут, и будешь тут ночевать.
Мальчику пришлось спуститься снова в зал, но, выйдя из него, он не побежал в раздевалку. Побрёл по опустевшему уже коридору – сам не зная куда.
В конце коридора была лестница. Стоило к ней подойти, его чуть не сбили с ног катящиеся сверху девчонки. От кого они убегали? От удава?! Мальчик не испугался и пошёл дальше. И на самом верху лестницы он увидел… сияние, а внутри него – фею. С волшебной палочкой в руке. Она неторопливо стала спускаться ему навстречу, длинный шлейф прозрачного платья скользил по ступенькам лесным ручьём.
– Ну вот, ещё один. У вас что, экскурсия сегодня? А где учитель?
Фея поднесла волшебную палочку к губам и выдохнула облако дыма поверх головы мальчика.
– Нет, я сам. Мне надо удава… Каа.
– Удава тебе? – фея разулыбалась накрашенными губами, отставив палочку подальше от своей прозрачной юбки…
…Чей-то голос пробивался сквозь толщу гулкой трясины:
— Ты чего? Думаю – во, как старается Надюха. На коленках, аж, драит. Потом гляжу – лежишь, не шевелишься вроде. Ты чего, уснула, что ль опять?
Тяжесть понемногу отступила. Вынырнуть… Анино лицо – брови подняты вопросительно.
«На сцене… Вот бы весело получилось – оборвалась жизнь начинающей гардеробщицы… » Надежда шевельнула губами, думая, что улыбается:
— Да просто… Выскочила сегодня… Без чая даже.
Валяться посреди сцены становилось неприлично, да и холодно до озноба. Но встать не очень получалось. Над Надей склонилось ещё два лица, незнакомых – принца и девушки. Натуральный принц, хоть и без бархатной блузы, а даже наоборот, в джинсах и сером свитере. А его девушка…
— Лежите спокойно. Я счас, валокординчику…
Голос этот Надя слышала где-то… «В буфете. Мартышка? Симпатичная какая – без
грима. Пепельные волосы до плеч, умные глаза».
Но Мартышка уже умчалась куда-то за кулисы.
Принцу не хотелось отставать по части заботы:
— Может, скорую?
Надежда, не открывая глаз, предалась было волнующему путешествию в страну фантазии – вот она в чём-то пенно бело-кружевном до пят, почти неземная, околдованная сном, разрушить который пришёл, приехал, прискакал… ну и что, что в джинсах и кроссовках…
— Может, правда, скорую?..
Глаза открылись сами собой. Правда жизни была беспощадна и свидетельствовала о том, что вокруг уже образовалась небольшая кучка зрителей этой бездарной пьесы. Надежда поспешила встать. Тут и Мартышка подоспела – со стопкой лекарства.
Послушно проглотив отраву, морщась от горечи, пострадавшая пробормотала благодарность. И потянулась за своим скребком.
– Да вы что! Вам что, жить надоело? Вы посмотрите на себя! Вить, давай, помогай! Поддерживай с той стороны. Доведём до гримёрки, там хоть тепло, не то что здесь.
«Вот так Мартышка! Артисты. И голос совсем другой. Прямо комдив Чапаев». Спорить с ней однако совсем не хотелось, при мысли о тепле. На сцене и впрямь сквозило, как на Северном полюсе. «Послать всю администрацию туда же, на какой-нибудь полюс и не терзаться по поводу того, как она отнесётся к моей самоволке».
— Если что, прикрою, – крикнула Анна вдогонку. – Только ты недолго.
Её усадили в единственное кресло, сильно смахивающее на электрическое. Из реквизита, должно быть. Даже с очень убедительными ремешками на подлокотниках, и при этом – на удивление удобное кресло. Для электрического. Сразу всё и прошло, никакой слабости – не до глупостей с этими ремешками. Волнение. Нет, не от страха. От любопытства… Второй раз в жизни – за кулисами. Как в детстве. Ну и что? Как будто ничего особенного. Театр относительно новый – оттого, наверно, без…признаков призраков. Без каких-то наростов, наносов времени, без тяжелых драпировок, за которыми прячется невесть что. Ну зеркало, ну стол-тумба с ящичками, а вон там в углу на крючке почему-то боксёрские перчатки…