Преподобный Венедикт Нурсийский. Свет Темных веков - стр. 12
Монахи. Миниатюра. Манесский кодекс, начало XIV в., Германия
Итак, понятия монах, монастырь были заимствованы из греческого языка и обозначали соответственно «один, одинокий», «быть одному, жить уединенно», «уединенное, одинокое жилище». Это название в современном обществе, как и тысячи лет назад, применяется не только к отдельным людям, но и к обществам, которые они составляют, и члены которого выбирают обеты, направленные на отречение от столь ценимых в обществе благ: брака, семьи, имущества, свободы поступать по собственным желаниям.
Эти общества руководствуются определенными правилами, называемыми уставом, и стремятся к реализации определенных целей, которых можно достичь лишь путем самоотречения, удаления от мира и постоянного духовного труда над собой.
Мы встретим эту идею не только в христианстве, но и в брахманизме, буддизме, иудействе, а также в культах Древнего Египта, в греческой философии пифагорейства и платонизма, а также в александрийской школе философов.
Но особое значение эта идея получила именно в христианстве, и именно в нем она достигла небывалого расцвета и распространения. Что же это за идея?
Это идея в сути своей имела жажду Богообщения, единения с Богом, самосовершенствование и Богопознание.
И если как организация, созданная с определенной сознательной целью, монашеская община появляется лишь в IV в., то развитие ее идеи с первых же времен христианства шло непрерывно, а отдельные попытки ее осуществления возникали уже в середине I в. Со времен апостольской проповеди отдельные люди, следуя евангельскому призыву, отрекались от благ мира и посвящали себя проповеди Благой Вести, другие, отрекаясь от брака и имущества, отдавали себя служению бедным и нуждающимся в помощи членам христианских общин.
Монастырь св. Екатерины на Синае – самый древний христианский монастырь в мире
Но с распространением христианства в Древнем мире эта идея испытала на себе влияние со стороны тех философских и мистических традиций, которые уже существовали в обществе или только возникли под влиянием проповеди Иисуса Христа.
Во-первых, это влияние аскетических иудейских сект (ессеи, терапевты), члены которых, по всей видимости, охотно становились последователями христианства и привнесли в него стремление к уединенной, аскетической, созерцательной жизни.
Во-вторых, соприкосновение христианства с греко-римским миром вызвало потребность все резче и резче отрицать основные черты этого мира как царства греха и дьявола, все резче подчеркивать разницу жизни по «плоти» и жизни «по духу», указывать, что «помышления плотские суть смерть, а помышления духовные – “жизнь и мир”», что «плотские помышления суть вражда против Бога» и «живущие по плоти Богу угодить не могут» (Рим. 8:6–8), и призывать к «умерщвлению духом дел плотских» (Рим. 8:13).
В-третьих, наряду с этим, сравнительно рано возникли мнения, что в Евангелии даны два образца жизни и святости: один – обязательный для всех, другой – добровольный, предлагаемый стремящимся к высшей святости.
Масла в огонь подлили идеи александрийских неоплатоников об очищении духа воздержанием от телесных наслаждений. К этому добавились еще теории гностиков о погрязшей во зле материи.
Последние, привлеченные к христианству нравственной высотой евангельского учения и чистотой жизни христиан первых веков, внесли в теоретическое объяснение сущности христианства чуждые ему черты своего учения, заявляя, что тело человеческое есть гроб духа, и только умерщвление его приведет к освобождению высшего начала и его победе над злом.