Препараторы. Зов ястреба - стр. 29
– Осторожнее. – Ястреб что-то ещё говорил его родителям, но Ульм не слышал. Он смотрел на белый резной изгиб перед глазами и медленно осознавал, что не дошёл до второй Арки несколько шагов.
Ему казалось, что Шествие длится бесконечно, но за всё это время он преодолел всего несколько шагов.
Отец и мать помогли ему отойти, повели было в сторону магистрата, но Ульм помотал головой: ему хотелось увидеть, чем закончится Шествие. Хельны нигде не было видно, а он ожидал, что она сразу подойдёт к нему. Родители помогли ему сесть на принесённую кем-то лавку, кропарь маячил неподалёку и терпеливо отвечал на вопросы матери. Чтобы не смотреть ни на неё, ни на отца, Унельм упёрся взглядом в Арку – туда, где уже звучало новое «следующий».
– Унельм… У… Сынок.
Он упрямо продолжал смотреть на Арки – так, что глаза заслезились – и только крепко, вслепую сжал сухую, дрожащую руку отца изо всех сил.
Ещё трое ступили под Арки только для того, чтобы тут же грузно упасть на землю или руки препараторов – кому как повезло. Следующей была Сорта.
Даже отсюда Ульм видел, как дико сверкают её чёрные глаза, как раздуваются тонкие ноздри. Она сняла шапку и сунула в карман, словно перед тем, как войти в святилище Мира и Души. Её косы растрепались, и одна из алых лент развязалась и лежала, свернувшись, на тёмном лохматом воротнике – как змея во мхе.
– Следующий! – сказал Дант, и она пошла вперёд.
На мгновение Унельм представил, что что-то пойдёт не так – она побледнеет, её губы заалеют от крови, всё окажется ошибкой…
Сорта ступила под Арку, помедлила у начала Шествия, как будто прислушивалась к своим ощущениям. Тёмная птица в клетке над её головой качнулась, изогнулась дугой.
Она пошла вперёд, и Унельм услышал, как за его спиной громко и безнадёжно заревел ребёнок – кто-то из многочисленных Сортиных сестёр.
Ульм знал, что в эти мгновения она слышит то же, что ещё недавно слышал он, ощущает то же самое… Или нет? Возможно, каждый чувствует путь под Арками по-своему?
Сорта сделала ещё шаг вперёд, и её руки, словно вздёрнутые за невидимые верёвки, взметнулись вверх, прижались к ушам. Лицо исказилось гримасой боли, губы задрожали.
Значит, прямо сейчас её уши сдавливала та же невидимая сила, чьё действие он успел ощутить на себе.
Сорта шла вперёд – она прошла под вторую Арку.
Вторая птица в костяной клетке дёрнулась и издала отвратительный, пронзительный клёкот широко распахнутым мёртвым клювом.
Ястреб, снова вернувшийся к Аркам, кивнул кропарю.
– Живей. Помоги ей.
Сорта качнулась, и кропарь, двигавшийся с неожиданным для полного человека проворством, протянул руки, чтобы поймать её, когда она начнёт падать. Но Сорта выпрямилась. Её плечи дрожали, будто сверху на них рухнула целая глыба льда. Глаза закатились так, что стали видны сплошные белки – она словно грезила наяву.
– Вытащить её? – кропарь обернулся. Его круглое лицо выглядело взбудораженным, щёки пошли нежно-розовыми пятнами.
Эрик Стром покачал головой. Если при взгляде на Шествие Ульма он выглядел заинтересованным, теперь его разноцветные глаза горели неприличной жадностью.
– Пусть идёт.
Словно откликнувшись на его голос, Сорта сделала ещё шаг вперёд. Её голова запрокинулась, и тонкая струйка крови побежала из левой ноздри.
Птица над ней сходила с ума от возбуждения, вертясь в своей костяной тюрьме, жужжа, как детский волчок.