Преобразователь - стр. 31
Повинуясь жесту хозяина, баба недовольно шмыгнула носом в сторону отвратительного платья гостьи и удалилась, фырканьем выражая презрение.
Мужчина орудовал столовым ножом, как клинком, ловко отрезая куски для себя и своей пленницы и щедро макая их в перцовую подливку.
Тарелки они просто швыряли друг другу через весь стол, так как от прислуги мастер отказался, а достоинство пленницы не позволяло ей встать.
Глядя в глаза охотнику, женщина, не морщась, поглощала пряное мясо с такой скоростью, словно во рту у нее был двойной ряд зубов. Только покрасневший кончик ее орлиного носа выдавал, что блюдо слишком щедро приправлено заморскими специями. Иногда она помогала себе руками, отчего мужчине мерещились острые когти на ее пальцах. Она ловко отрывала ими мясо от костей там, где не могла вырвать его зубами. С ее кривящегося рта не сходила усмешка. С той же усмешкой она опрокинула в себя кубок с имбирно-гвоздичной настойкой, которую прозывали кипрским вином. Ее высокие скулы зарумянились, а в чуть раскосых черных глазах заплясали красные огоньки – то ли огонь искрился в них, то ли они светились своим собственным звериным светом.
Мастер с тайным удивлением смотрел, как она ест: много подобных тварей он переловил, еще больше – просто убил, но никогда не видел ни одну из них в Доме Крысоловов так близко. Тем более не видел, как они едят.
– В Гильдии ходят слухи, что тебе подобные не выносят вина, потому что оно преобразуется в Кровь Господню, и боятся запаха перца, потому что он сжигает внутренности.
– Возможно, так оно и есть, – сипло сказала женщина, отшвыривая обглоданную до блеска берцовую кость барашка. Кости поменьше она просто съедала. – Но я слишком долго живу среди подобных тебе, – на этих словах она сделала ударение, – и не могла не подцепить ваши дурные привычки.
– Что ты сделаешь, чтобы я сохранил тебе жизнь? – мужчина невольно подался вперед – больше, чем следовало бы при подобных обстоятельствах.
– Да все что угодно! Убью, солгу, пересплю с тобой, и, что важнее для тебя, по любви! – женщина, закинув голову, расхохоталась. Ее рыжие дурно расчесанные волосы рассыпались по худым плечам. Но удушливый кашель вдруг сотряс ее тело, и она так резко наклонилась вперед, борясь с ним, что с размаху треснулась лбом о дубовую столешницу. – По крайней мере, – выплюнула она слова вместе с сиплым дыханием, – это даст тебе шанс стать магистром и занять наконец уже два года пустующее место. А то вы, по слухам, перегрызлись за него, как бродячие псы за объедки.
От удара на ее лбу вздулся рубец.
– Если, конечно, у тебя все получится, – и она снова захохотала, давясь и хрипя. На губах ее выступила кровь, и она утерла ее подолом платья. – Если не получится, просто убью тебя. Твоя смерть значит не меньше.
Мужчина тяжело поднялся с кресла и, приблизившись, подал ей кувшин с водой.
– Ты уверена, что сможешь?
– Что смогу? – в глазах женщины горели красные точки. – Пить или спать с людьми? К слову сказать, я могу нести в себе черную смерть.
– Нет. От чумы вы дохнете за сутки: вдвое быстрее нас.
Мужчина и сам не был уверен в том, что говорил. Перед глазами его мелькнули окровавленные мордочки разлагающихся тварей.
– Черная смерть слишком простой выход для меня. Я же говорю: я невезучая. Женщина постепенно приходила в себя. Кашель ее стих, дыхание стало более ровным, как будто кто-то заткнул дыру в дырявом кузнечном меху.