Преломление. Наука видеть иначе - стр. 12
«Иллюзия резиновой руки» относится к так называемым иллюзиям переноса телесных ощущений: то, как наш мозг обрабатывает действительность… вместо того чтобы преподнести нам ее так, как есть… несколько странно «запутывает» и другие чувства. Исследователи доказали, например, что мы можем слышать слова, которые на самом деле не были произнесены. Если раздается бессмысленный поток звуков, мозг выхватывает сочетания, которые кажутся словами, хотя на самом деле в тексте их нет. Есть еще иллюзия «Парикмахер», где записанные звуки щелкающих ножниц создают впечатление, что звук то приближается, то удаляется – в зависимости от увеличивающейся или уменьшающейся громкости, хотя на самом деле источник звука не перемещается. Или вспомните это ощущение, когда вы сидите в неподвижной машине или самолете на поле и соседний самолет или рядом стоящая машина начинают двигаться. В первый момент вы думаете, что с места тронулся ваш транспорт. И подобных феноменов еще очень и очень много.
Одним из первых, кто обратил внимание на странности зрительного восприятия, был Иоганн Вольфганг фон Гёте – писатель XVIII–XIX веков, которого считают отцом современной немецкой литературы. Притом что главной его любовью оставалось сочинительство, в свое время он был известен (хотя, как вы увидите, с печальной стороны) как жадный любитель наук – всех подряд. Со свойственной ему увлеченностью и страстью (друзья считали его характер буйным, из-за чего называли не иначе как «волк» или «медведь») Гёте то бросал все силы на изучение остеологии (науки о строении костей), то полностью погружался в биологию[13]. Когда он учился в Лейпцигском университете, носил старомодный франкфуртский костюм, чем очень забавлял однокашников. Однако, став литературной знаменитостью в возрасте чуть старше двадцати, сумел усмирить волчью непокорность и развить в себе привлекательные для светского общества черты. Герцог Карл Август вскоре назначил его на несколько государственных должностей, включая пост начальника военного департамента. Гёте упорно и даже безрассудно жаждал новых интеллектуальных подвигов, и в конце 1780-х годов это качество, которое один из биографов назвал многосторонностью, проявилось в нем в полной мере и привело к тому, что он стал изучать свет и цвет.
Незадолго до этого Гёте провел два счастливых года в Италии. Там он познакомился с немецким художником Иоганном Генрихом Вильгельмом Тишбейном, а также развивал собственные таланты в изобразительном искусстве. В конечном счете признал, что таковых и не было, и вернулся в Германию. Но характерное для художника желание передать другим красоту мира природы разожгло в нем интерес к познанию[14]. «Никто, знакомый с очарованием, которое таит для человека мир Природы, не удивится, что я вышел из круга наблюдений, которым до этого ограничивался, – писал он в одном из неопубликованных эссе. – Я не боюсь мнения, будто мною движет дух противоречия и заставляет переключиться с созерцания и писания портретов человеческой души на созерцание и изображение Природы. Я признаю, что все вещи в мире тесно связаны, и пытливый ум не желает отстраниться от чего бы то ни было досягаемого».
Это заявление привело к одному из самых легендарных примеров того, как гуманитарий упорно прокладывал себе путь в чертоги науки. В зависимости от того, кто будет рассказывать эту историю, она прозвучит по-разному. Возможно, как трагедия поэта, приведшая к полезному результату, но неправильно истолкованная наивным беллетристом. А может быть, как наглая и самонадеянная попытка попасть в ту область, к которой он не имеет никакого отношения. На самом деле это нечто среднее: ни то ни другое и одновременно всё вместе. Страстная увлеченность Гёте не годилась для науки, где важны только сухие цифры. К тому же его цепкий на разоблачения писательский глаз сыграл важную роль в научных попытках и в самом факте разоблачения, пусть даже