Прекрасная незнакомка - стр. 4
– Ну что я могу сказать тебе, Алекс? Мне жаль…
Жаль? Из-за того, что она уехала? Из-за того, что завела любовника? Или ей было жалко его, бедного ничтожного простофилю, сидевшего в одиночестве в Сан-Франциско?
– Есть ли какой-нибудь способ разрешить эту ситуацию?
Он готов был попробовать начать все сначала, но, по крайней мере на этот раз, она была честной с ним.
– Нет, Алекс. Боюсь, что нет.
Они еще недолго поговорили, после чего положили трубки. Им уже нечего было сказать друг другу, и их дальнейшее общение происходило через адвокатов. На следующей неделе Алекс подал документы на развод. Все прошло очень гладко. «Абсолютно цивилизованно», – как сказала Рейчел. Не возникло никаких проблем, тем не менее все это потрясло Алекса до глубины души.
И в течение целого года он чувствовал себя так, словно умер кто-то дорогой и близкий ему.
Возможно, он оплакивал самого себя. Словно часть его заперли в коробки и ящики, как мебель из гостиной, когда отправляли в Нью-Йорк. Внешне он продолжал жить нормальной жизнью: ел, спал, ходил на свидания, плавал, играл в теннис и сквош, посещал вечеринки, путешествовал, а его бизнес процветал. Но какая-то главная часть отсутствовала. И он знал это, хотя другие об этом не догадывались. За эти два года он не мог предложить женщинам ничего, кроме своего тела.
Когда он поднимался наверх в свой кабинет, тишина в доме внезапно показалась ему невыносимой, и ему захотелось убежать. В последнее время это случалось с ним все чаще, это всепоглощающее желание убежать от пустоты и тишины. Только сейчас, спустя два года, проведенные без нее, его оцепенение начало проходить. Как будто бинты, которыми он был обвязан, начали постепенно разматываться, а то, что было спрятано под ними, покрывали ссадины.
Алекс переоделся в джинсы, кроссовки и старенькую парку и быстро сбежал вниз по ступеням. Его длинная мускулистая рука легко касалась перил, темные волосы были слегка растрепаны, а в ярких голубых глазах угадывалось напряжение. Он захлопнул за собой дверь и повернул направо. Дойдя до улицы Дивисадеро, он медленно побежал по крутому холму в сторону Бродвея, где наконец остановился и повернулся, чтобы полюбоваться захватывающим видом. Расстилавшийся внизу залив блестел в сумерках как атлас. На верхушки холмов спустился туман, а огоньки округа Марин, расположенного на противоположном берегу залива, сверкали как бриллианты, рубины и изумруды.
Алекс дошел до величественных особняков на Бродвее, свернул направо и пошел в сторону парка Пресидио, глядя то на высокие внушительные дома, то на тихую живописную бухту. Дома были одними из самых красивых и дорогих в Сан-Франциско. Здесь были и кирпичные дворцы, и тюдоровские особняки, изумительные ухоженные сады, тянувшиеся вверх деревья и поразительные виды.
Здесь нельзя было встретить ни души, и из стоявших ровным рядом домов не доносилось ни звука. Хотя легко было представить себе звон хрустальных фужеров и позвякивание изысканных серебряных приборов. Алекс мысленно рисовал себе сновавших между гостей ливрейных слуг, джентльменов в смокингах и дам, одетых в атлас и шелка. Он всегда посмеивался над собой из-за этих картин, которые ему диктовало воображение. Но почему-то они помогали ему чувствовать себя менее одиноким, чем среди маленьких домов, расположенных не в таком фешенебельном районе. Здесь он представлял себе мужчин, обнимающих своих жен, смеющихся детей, щенков, играющих на кухне или растянувшихся рядом с камином, в котором весело полыхает огонь. Он не хотел ничего из того, что было в больших домах. Это был мир, к которому он не стремился принадлежать, хотя был частым гостем в этом избранном обществе. Он хотел чего-то другого, того, чего у них с Рейчел никогда не было.