Прекрасная Катрин - стр. 19
Нормандец вновь стал править лодкой, и она заскользила вперед под сенью зеленой листвы. Долгое время никто не нарушал молчания. Женщины, тесно прижавшись друг к другу, казалось, о чем-то глубоко задумались. Однако Катрин хотелось выяснить еще одну вещь. Она обернулась к Готье.
– Когда англичане прыгнули на тебя, ты крикнул, – сказала она, – и это было похоже на какой-то призыв, будто ты выкрикнул чье-то имя!
– Так оно и есть. Древние воины, что пришли с севера лебединым путем, испускали этот крик во время сражения. В моих жилах течет их кровь.
– Но ведь ты не рыцарь, ты даже не солдат, – заметила Катрин, и в голосе ее невольно проскользнула презрительная нотка, сразу же замеченная дровосеком.
– Что с того? Не все сыны древних королей моря очутились в замках, и я знаю многих благородных господ, чьи предки покорно склоняли спину под плеткой викинга. Сам я веду свой род от великого конунга Бьерна – Железные Бока, – добавил Готье с гордостью, ударив кулаком по груди, которая зазвенела, как барабан, – а потому имею право взывать к Одину в час битвы!
– К Одину?
– Это бог сражения! Я ведь говорил, что не христианин.
Желая показать, что разговор окончен и что больше он ничего не скажет, нормандец стал тихо напевать какую-то песню. Катрин отвернулась и встретилась глазами с Сарой. Ни одного слова не было сказано, но на сей раз Катрин ясно видела, что злость и раздражение цыганки исчезли бесследно. В ее темных глазах читалось удивление и что-то очень напоминающее восхищение.
Над ними с пронзительным криком пронесся стриж и вновь взметнулся навстречу солнцу. Лодка продолжала скользить по воде.
Когда начало темнеть, Готье стал присматривать место, подходящее для ночлега. После всех треволнений этого бурного дня женщины изнемогали от усталости, да и ему было пора отдохнуть. Наконец он причалил к песчаной косе неподалеку от разрушенной мельницы, которую почти не было видно из-за буйно разросшейся травы и зарослей кустарника.
– Вот, – сказал он, – здесь мы будем в безопасности.
Никто не возразил, настолько казалось естественным, что он взял на себя руководство экспедицией. Однако Сара была мрачна, ее настроение заметно портилось с наступлением темноты, и за последний час она не произнесла ни единого слова, пристально глядя на нос лодки. Когда лодка пристала к берегу и Готье отправился к мельнице на разведку, Катрин, недоумевая, спросила цыганку:
– Что это с тобой? Почему у тебя такой надутый вид?
– Не надутый, а беспокойный, – возразила Сара, – а теперь, когда совсем стемнело, я тревожусь еще больше. По правде говоря, я просто боюсь.
– Отчего же? Кого ты боишься? С таким человеком, как Готье, нам опасаться нечего.
Сара передернула плечами и уселась рядом с Катрин на песок, натянув юбку на колени.
– Именно его я и боюсь.
Катрин, вздрогнув от неожиданности, воззрилась на свою подругу с изумлением.
– Похоже, ты сошла с ума.
– Ты так думаешь? – вскинулась Сара, с трудом сдерживая накопившееся раздражение. – Что ты знаешь об этом человеке, о его прошлом? Только то, что он сам тебе сказал, а ты поверила, будто словам священника. А если он солгал? Мало ли что придумаешь, чтобы спасти свою шкуру! В конце концов, может быть, именно он и замучил этих несчастных крестьян, желая их ограбить.