Предложение, от которого не отказываются… - стр. 26
Войдя в сестринскую, она застала там Татьяну. Такое впечатление, что девица вообще не покидает комнату – как ни зайдешь, она тут чаек попивает, а пациенты жалуются, что сестричку не дозовешься. А что может сделать Мономах? Очередь на занятие этой «престижной» должности не стоит, так что приходится терпеть кадры вроде Лагутиной. Один бог знает, где зав берет деньги на зарплату двух нянечек, работающих посменно, но насколько хватит его резервов, неизвестно!
– Ты чего такая взъерошенная? – равнодушно поинтересовалась Татьяна, закидывая в рот шоколадный трюфель.
– Пациент шалит, – пробормотала Алина.
– Гальперин, что ли?
– Ага.
– Тебе, подруга, еще повезло!
– То есть?
– Разве не слышала, что тут ночью творилось?
– Нет… А что творилось-то?
– Ольгу твой пациент раз десять дергал – то ему не так, это не эдак… Вместо того чтобы к отходу на тот свет готовиться, адвокатишка никак не успокоится. Два шага до края могилы, черт бы его подрал!
– Так что стряслось? – поторопила Татьяну Алина, боясь, что та начнет разглагольствовать на свою любимую тему о том, что больница работала бы гораздо эффективнее, если бы в ней вовсе отсутствовали пациенты, напоминая этим некоторых правительственных чиновников, считающих, что нормальному функционированию государства мешает только наличие населения.
– Что случилось, спрашиваешь? Да кончилось тем, что Гальперин запустил в Ольгу уткой, прикинь!
– Что-о?
– Хорошо еще, она увернуться успела, но мочой таки он ее забрызгать умудрился – утка-то полная была… Вот и тебе досталось!
На лице Татьяны читалось удовлетворение, как будто бы она давно ожидала чего-то такого. Да что там ожидала – надеялась!
– Я всегда говорила, что Гальперин – псих ненормальный, – добавила Лагутина, прежде чем Алина успела ответить. – Только ты с ним поладила, да и то потому, что у тебя напрочь отсутствует чувство собственного достоинства.
– Мне платят не за чувство собственного достоинства, а за уход, – процедила Алина и сама себе поразилась: как правило, именно Татьяна в разговорах с ней показывала зубы. Чтобы сгладить неловкость, она добавила: – В конце концов, Гальперин – всего лишь больной человек. Его раздражает, что он вынужден беспомощно валяться на больничной койке, вместо того, чтобы выступать в зале суда. Думаешь, легко такому человеку зависеть от чужой помощи?
– Жаль, что в нашей стране запрещена эвтаназия, – мечтательно проговорила Лагутина, откусывая кусок от очередной конфеты. – Все было бы гораздо проще!
– Кто тут говорит об эвтаназии? – спросил Леха Жданов, стремительно врываясь в сестринскую. – Я что-то пропустил, и у нас появилось право убивать неудобных пациентов – ну тех, с кем лень возиться?
Алину всегда интересовало, что Леха тут делает. Все-таки медсестра – исконно женская профессия, и мужчины редко стремятся к подобной «карьере».
– Посмотрите, яйца курицу учат! – протянула Татьяна.
– Не знал, что ты курица! – усмехнулся Леха, и Лагутина едва не поперхнулась трюфелем от такой наглости. – Так что там насчет эвтаназии?
Вопрос был обращен к Алине.
– Мы просто…
– Да ладно! – зло процедила Татьяна. – Я говорила, что к Гальперину следовало бы применить эвтаназию, если бы она была разрешена законом. Ему осталась максимум пара месяцев, но за это время он успеет попортить нервы куче народу!