Предательство Тристана - стр. 48
Меткалф толкнул входную дверь, и колокольчики мелодичным звоном сообщили о появлении посетителя. Магазин, уставленный столами и стеллажами, прогибавшимися под множеством томов поэзии и прозы, среди которых были и собственные публикации Дюкруа, был пуст.
Конечно, не совсем пуст.
– А-а, Даниэль! – раздался сочный баритон из глубины помещения. – Где вы пропадали?
Дюкруа, представительный грузный человек за пятьдесят с шапкой седых волос, быстро ехал по узкому проходу, сидя в инвалидном кресле. Хотя он был парализован еще с той войны, но все же казался могучим, его даже можно было бы назвать спортивным. Ладони инвалида были большими и мозолистыми, а на предплечьях играли мускулы.
Дюкруа протянул руку и приветствовал Меткалфа твердым рукопожатием.
– Вы, конечно же, пришли, чтобы купить мое новое издание «Les Fleurs du Mai», не так ли? Да, хороший выбор. Переплет из цельного куска черного сафьяна, наружные форзацы из красного сафьяна, внутренние – из бумаги с ручным мраморированием. Прекрасное издание, даже я сам не могу не признать этого. Не говоря уже о типографской ра…
– Этот портрет Петена в окне… – перебил его Меткалф.
– Да, – хихикнул Дюкруа. – Герой Вердена, но я плюю на него.
– Так вот, вам стоило бы уняться с вашими личными плевками. И на вашем месте я убрал бы эту штучку из витрины.
Дюкруа пожал плечами.
– D'accord[38], – сказал он и добавил, понизив голос: – Давайте поговорим в задней комнате.
Меткалф последовал за Дюкруа через весь магазин и за двустворчатую дверь в мрачную, немного похожую на пещеру комнату с каменным полом, где стояли ручной печатный станок, строкоотливная машина, на которой отливали матрицу из типографского сплава – гарта, и верстаки, на которых Дюкруа делал переплеты.
Меткалф объяснял, что ему нужно, а Дюкруа медленно кивал. Он слушал очень сосредоточенно, с закрытыми глазами.
– Да-да, – сказал он. – Да, это возможно. У меня возможно… да, должно было сохраниться несколько бланков. Нужно проверить. Их чрезвычайно трудно раздобыть. Мне пришлось пойти к старому другу, менеджеру одной из крупных типографских фирм здесь, в Париже. Они выполняют правительственные заказы, так что у него имелся запас чистых бланков. Печать министерства иностранных дел я сам отлил из гарта. А вот набор мне нужно будет сделать на линотипе, причем с великой тщательностью, чтобы комар носа не подточил. Я имею в виду, что пограничники в общем-то порядочные тупицы, но все же слишком уж часто приходится наталкиваться на бдительных парней, которые пристально всматриваются в бумаги, а ведь нам не нужна катастрофа, правда?
– Нет, мне она решительно не нужна, – подтвердил Меткалф.
– Может быть, дело в том, что я в последнее время слишком много читал Бодлера, но я никак не могу перестать думать над его словами: «Il n'y a pas de hasard dans I'art, pas plus qu'en mecanique» [39]. Чем выше искусство, тем больше в него нужно вложить труда, не так ли? Не хочу, конечно, сказать, что я большой художник, но для такой работы и впрямь требуется определенное мастерство и огромное внимание. Alors![40]
Он резко повернулся в кресле, потянулся к стоявшей позади скамье, взял из стопки тонкий томик и вручил его Меткалфу.
– Это подарок для вас, mon cher[41]. «Федра» Расина. Вам придется подождать, поэтому выберите в магазине кресло поудобнее и почитайте. Клей в переплете еще не просох до конца, так что будьте осторожнее. Красивая книга, правда? В наши дни чертовски трудно раздобыть телячий пергамент – немцы везут всех наших коров в Германию.