Предательница! Единственная. Любимая - стр. 19
– Да забей, – отмахнулась от ее любопытства.
– Ну, как это, забей, – ужаснулась она и сразу добавила: – а если его неприязнь потом на меня переползет? Мне нужна эта работа!
Улыбнулась перепуганной девушке и подмигнула:
– А ты не делай ошибок, и никто тебя не уволит.
Женя оказалась на редкость проницательной. И на редкость приставучей:
– Ты разве где-то ошиблась? А он вон как отчитал. Мне страшно.
– Давай спишем поведение босса на нервозность перед открытием.
Женя явно ждала иного ответа, но другого у меня не было. Я сама не понимала, что это со стороны Марка. Если он узнал меня, то почему не скажет прямо о своих претензиях? А если не узнал, тогда вообще не понятна его позиция.
– Идем работать, пока нас реально не уволили.
Мои слова дали ей прекрасную мотивацию. Женя с испуганным выражением лица выскочила в зал и стала хаотично бегать от столика к столику, забирая лишнюю посуду. Вот кому явно нужны деньги и место официантки.
К концу дня стало понятно, что скандал забылся, но раздуется ли он позже в СМИ? Как мне, в случае чего, оправдываться перед Зиминым?
Не хотела думать, просто махнула рукой. Мы с девчонками переоделись, они умчались первыми, а я немного задержалась.
На телефон пришло слишком много сообщений и пока я все их прочла, прошло пятнадцать минут.
– Аня, блин, – проворчала себе под нос.
Ей реально нужно было настрочить мне сорок сообщений ни о чем? Да я уж было подумала, что с Дамиром беда! А она просто спрашивала меня, едва не через каждые десять минут, как у нас обстановка. Хорошо, что я оставила телефон в раздевалке.
– Вот же поганка! – выпалила, пряча телефон в сумочку и спускаясь по лестнице вниз.
Но остановилась вдруг, увидев сцену внизу. Сердце мигом ухнуло в пятки и трусливо запряталось где-то там внизу.
Вот к чему я точно не была готова, так это увидеть семью Марка. Ну, я знала, что она есть, но специально не искала их совместные фото. Зачем? Чтобы лишний раз травить себе душу извечными: «почему»?
Мне бы спуститься и убежать прочь, но ноги будто свинцом налились и не двигались.
Отсюда я не могла слышать разговор, слишком далеко стоял Марк, и его жена с сыном. Но могла видеть, хотя и не хотела.
Мальчика сложно было разглядеть, он все время вжимался в ноги отца, в то время как мать явно высказывалась в негативном ключе. До мены долетал лишь ее пискливый голос возмущения.
Она тыкала пальцем в Марка и что-то доказывала ему, а он отмахивался от всех претензий.
И все это, блин, на глазах ребенка! Мне, как матери, стало до ужаса жалко мальчонку. Да разве так можно? Он же все чувствует, все понимает! А от громких криков может испугаться.
А затем, будто очнувшись, резко одернула себя. Чего это я? Наверное, минутная слабость, чтоб ее. Жалость полностью испарилась в тот момент, когда Марк поднял ребенка на руки и унес подальше от жены истерички.
А вместо нее поселилась зудящая по всему телу злоба. Сидела там, как жаба, и душила меня липкими лапами.
Почему он, а не Дамир? Почему тот ребенок получает любовь отца, а мой даже не знает, что это такое. Максим – это другое. Макс ему, скорее, как друг, а не отец. А мне бы хотелось, чтобы вот так: с нежностью и пониманием. С любовью и заботой в любой момент! Хоть снег, хоть дождь, хоть мама злая или чего хуже.
– Заберу его на сегодня, поедем в кафе и на развлечения, – крикнул Зельман жене.