Предатели и палачи. 1941-1945 - стр. 23

3. Пестрота в качестве оружия и патронов, с большими процентами изношенного, недоброкачественного, и недостаток вооружения, боевых приборов, снаряжения и учебного оружия и учебных пособий.

4. Неполная обеспеченность тирами, стрельбищами, учебными полями и в большинстве – примитивным оборудованием их.

5. Ограниченность средств связи, кроме проволоки, почти ничего нет.

6. Отсутствие противогазов в должном количестве.

7. Невозможность для подавляющего большинства частей ознакомиться с многочисленными видами боевой техники: танки, броневики, пехотные пушки и миномёты, ружейные гранаты и т. п.

8. Пестрота в руководстве штабов боевой подготовкой.

9. Перезагрузка начсостава и связанный с этим недостаточный рост активности и инициативы его в руководстве обучением и боем»[78].

Подводя итоги подготовки по категориям, Куйбышев фиксирует:

«в) В качественном уровне старшего и среднего начсостава кадра частей разнородность по своей подготовке значительно сгладилась. В тактической подготовке старшего командного состава отмечается увеличение знаний в умении оценивать обстановку, принять правильное решение, поставить задачу подчинённым частям и артиллерии, правильно использовать имеющиеся технические средства борьбы, организовать наступление и оборону. Слабым местом является неумение сохранить непрерывность в управлении в процессе боя, отчасти – по причине недостатка технических средств связи.

Средний командный состав теоретически по тактике подготовлен удовлетворительно, но в практическом применении не умеет быстро оценить обстановку, излишняя осторожность, нерешительность и отсутствие уверенности в своих действиях. Слабо усвоен вопрос организации огневой системы и выбор целей для обстрела. Особенно существенный недостаток – неумение командовать»[79].

К слову сказать, низкий уровень боевой подготовки Красной армии оставался и в 30-е годы. Кандидат исторических наук А. Смирнов объясняет это так:

«Главная причина заключалась в слабой подготовке и крайне слабом воинском воспитании младшего, среднего и старшего командного состава – от отделённого командира (соответствующего нынешнему младшему сержанту) до полковника.

Кажется, у нас до сих пор не осознают, насколько низок был уровень общего образования командиров РККА в 30-е годы – не только после репрессий, но и раньше таковых. Например, в 1929 году у 81,6 процента (а в пехотных школах – 90,8 процента) принятых в военные школы сухопутных войск было лишь начальное образование или не было вовсе никакого! В январе 1932 года начальное образование было у 79,1 процента курсантов военных школ, в январе 1936-го – у 68,5 процента (но в бронетанковых – у 85 процентов). Таковы были плоды погони за «процентом рабочих и крестьян»… Но, “как известно, отмечал в 1935 году комкор С.Н. Богомяков, – тактически грамотные командиры – это на 99 процентов люди с хорошим общим развитием и широким кругозором. Исключения единичны”»[80].

Проблема командира Власова, как и многих его товарищей, заключалась в том, что «военные школы не могли подготовить из малообразованных курсантов знающих дело средних командиров. Кроме того, в отличие от германских юнкера и фенриха, советскому курсанту конца 20-х – начала 30-х годов не преподавали военную психологию, военную педагогику, дидактику. В результате ещё в конце 20-х отмечалось отсутствие у выпускаемых курсантов… командирских навыков и методических приёмов. Вследствие этого средний комсостав не мог как следует обучить младшего командира, на котором лежала основная работа по одиночной подготовке бойца»