Предатель. Я не вернусь - стр. 26
Обняла Игната и расплакалась. Он молчал. Просто стоял, сжимая свои руки, в которых я искала защиты. Но словно чувствовала где-то недалеко Глеба. Открыла глаза и тут же столкнувшись с его взглядом.
«Уходи отсюда... проваливай в свой новый мир! Этот мир мой. Тебе в нем не место!», - твердила про себя, вслух же попросила мужа увезти меня отсюда.
Мы приехали домой, и он тут же пошел в душ. Скрутилась в клубок, переодевшись в спортивный мешковатый костюм и ждала его.
- Расскажешь, что произошло? – сел рядом, когда я задремала на кровати.
- Встретила сегодня бывшего мужа... - слова давались тяжело, словно я их забывала, однако эмоции уже отбивали ритм на моих нервах. – С девочкой, которая была на него слишком похожа, Игнат. Ребенком шести с небольшим лет. Понимаешь?
- Не очень. И ты из-за этого в таком состоянии? – его вопрос был задан мне, но казалось, что я тут не одна. Потому что он сказал его языком далеким от понимающего меня.
- Я хочу ненадолго уехать. Обратно в город.
- В смысле?
- Ну на неделю хотя бы. Мне нужно это, понимаешь?
Игнат посмотрел на меня, на каком-то автомате поглаживая по спине и просто кивнул.
- Если тебе это нужно, поезжай конечно. Но я...
- Одна. Я хочу поехать одна. А ты работай, у тебя работа. Все нормально, - встала на ноги и стерев дурацкие слезы, которые сейчас были не о прошлом ушла на кухню.
Собирала вещи под хлюпанье носа своего сначала, потом в какой-то прострации смотрела на свои действия.
Все валится в пропасть. Это уже будто закономерность.
В детстве я не успевала обрадоваться новому подарку от «заботливых» родителей, как следом было условие. Мне было не сложно вести себя хорошо, но им было важно идеально. В гости мы ходили к людям высшего света. И их дети вели себя так же. Но я хотела бегать, прыгать, смеяться, не прикрывая рот рукой или салфеткой. Я хотела, чтобы меня слушали, слышали, хвалили, перед этим посмотрев очередной рисунок, который я выкидывала в урну, потому что слышала очередное: «Угу… не мешай пожалуйста. Иди порисуй там».
Когда выросла тени и вовсе отбросили. Со мной говорили прямо, чтобы не было недопониманий. Ты обязана сделать так и так, иначе запрет. Не на выход в свет, не на брендовые вещи. Запрет на посещение театра, запрет на кружки и занятия танцами, рисованием. Мама умело манипулировала мной если это было нужно отцу.
- Почему, ты меня не любишь? – этот вопрос я задала ей, когда мне было лет четырнадцать.
Он сорвался с моих губ после очередной воспитательной беседы, где мне напомнили о том, какая я неблагодарная дочь.
Мама замерла на несколько мгновений, видимо ища «правильные» слова. А я ждала что она ответит. Я искала долго причину в себе. Думала, что может быть и правда я виновата во всем. Может быть, другие дети лучше, вот мама и папа злятся.
- Любовь отвратительна, зла, лишает рассудка, Вера. Эту мерзость нельзя испытывать ни к кому. Единственная, кто достоин ее – ты сама. Но смотря на тебя, - она окинула меня придирчивым взглядом, от которого я ощутила неприязнь… к себе самой, - я понимаю, что даже этого ты не сможешь сделать. Ты из тех ворон, которые летают в облаках и верят в сказки. А этот вид вымирающий.
У меня не оказалось слов на ответ. Поэтому, больше я не спрашивала никогда. А став немного старше, я обрела немного силы воли и стала отвечать им на выпады. Только от замужества меня это не спасло.