Предатель рядом - стр. 12
Уловив краем уха стоны, доносящиеся из соседней комнаты, Антон остановился у закрытой двери и прислушался. Это были не крики о помощи. Одновременно кричали мужчина и женщина. Голос мужчины, это Копаев понял сразу, принадлежал инвалиду по армии Постникову по кличке Незнайка. Он ее получил за умение на все вопросы сотрудников правоохранительных органов отвечать «не знаю». Но в основном Ромой Постниковым занимались опера из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, поэтому его заветное «честное слово, не знаю» имело ничтожное значение. Тем по барабану, знает он чего или нет. Если есть доза в хате или на кармане, знания не имеют никакого значения. Рома, как и Гуцалов, «сходил» дважды.
А вот голос женщины…
Что-то не мог Копаев припомнить среди знакомых этих двоих дегенератов никого, у кого бы был такой звонкий голос. Женщина так может кричать только в двух случаях: когда отбивается от бешеной собаки или когда занимается сексом с таким мучачо, как Незнайка.
Пройдя в комнату с «макаровым» наперевес, Антон увидел худое, исколотое замысловатыми татуировками тело Незнайки, которое взметалось над полными телесами какой-то особи. Помня, что в старину во время нереста даже в церквях в колокола не били, Копаев зашел на кухню, сел на стул и закурил последнюю сигарету…
Баталия в комнате продолжалась вот уже сорок минут. Столько же времени в передней «висел» Гуцалов.
Антон включил чайник и разыскал в шкафу среди закопченной, пахнущей уксусом посуды чистую кружку. Сполоснув ее под краном, вновь уселся. Торопиться ему некуда, а информация, которая ему сейчас нужна как воздух, находится где-то здесь, в квартире. Либо у Гуцалова, либо у Постникова. Без нее Антон из этого вертепа не уйдет. Поскольку убийство Эберса случилось недалеко от этой клоаки, глупо даже предполагать, что ни Гуцалов, ни Постников ничего об этом не знают.
В тот момент, когда он допивал вторую кружку чая, в комнате послышались душераздирающие вопли Незнайки и особи, возвещающие о том, что всему в этом мире есть начало и всему есть конец…
Подняв со стола «макарова», Антон втиснул его в кобуру и направился в комнату. Зрелище не для слабонервных. Два стайера на финише.
От резкого шлепка по голой заднице мухобойкой не ожидавший ничего подобного Рома-инвалид обернулся и дико закричал. Ничего не понимающая особь стала поднимать валяющееся, как солдатская скатка, одеяло.
– Как жисть босяцкая? – это был вопрос к Незнайке.
Постников продышался и честно ответил:
– Только кончил, тебя, Копаев, увидел… Это самая страшная картина, которую можно увидеть! Вроде с Файкой был, а вот нате, ты…
– Ты, Незнайка, – Антон уселся в ободранное кресло, – когда-нибудь доколешься. Тут к тебе в самом деле кто-нибудь сзади пристроится.
– Не пристроится, – уверенно пообещал Постников. – Я в колонии не чертом был, ты знаешь.
– Слышь, Ром, это что за фраер здесь появился? – Это были последние слова особи, которую Копаев выпихнул за выбитую дверь в чем мать родила. Мешает, а времени на объяснения у Антона нет.
– А вот теперь поговорим, инвалид.
– Ничего не знаю, командир, – стандартно отмазался, как ему показалось, Незнайка.
– А я тебя еще ни о чем и не спрашивал. Надевай портки и майку, а то мне на твои наколки смотреть больно. Ну, что это за анахронизм, Рома?.. «Легавым – хер, ворам – свободу»? Скрой эти портачки маечкой, пока я не обиделся. Какой ты, к ляду, вор? Ты – заподлянец-неудачник, постоянный клиент службы участковых уполномоченных.