Предатель - стр. 2
Энзли усаживается на место за мной и хлопает меня по плечу.
– Чего? – шиплю я, оборачиваясь к ней.
Она смотрит на меня удивленно.
– Что? Я ничего не делала.
– Девушки, – укоризненно одергивает нас сестра Патриция, стоя у доски, где она настраивает проигрыватель для сегодняшнего видео. Уже октябрь, а она, кажется, с самого начала учебы так ничему нас не научила. Мы только и делаем, что смотрим фильмы, чаще всего мюзиклы. Начинаю подозревать, что это ее личная библиотека.
– Мерещится тебе всякое, – говорит мне Энзли. – Пора дозу повышать.
Рядом с Энзли хихикает Бри, ее лучшая подружка:
– Вот уж точно. – Она громко чавкает жвачкой, а потом начинает кашлять, подавившись ей. Я обычно не осуждаю людей с низким интеллектом, но Бри Атвуд настолько глупа, что ее даже жалко.
Спустя несколько минут начинается урок. Так здесь это называется, но на деле мы сидим в темноте и смотрим плохо перенесенную с кассеты на диск запись «Отверженных», а сестра Патриция за своим столом одними губами проговаривает каждую фразу наизусть.
– Сестра Патриция? – окликает ее Энзли.
– Что там? – Монахиня раздраженно косится на нас.
– А нам точно стоит выключать свет?
Сестра Патриция вздыхает, не отводя взгляда от телевизора.
– Тише, мисс Фиск.
– Просто мне кажется, что держать нас в темноте с неуравновешенной студенткой – это плохая идея.
Я проглатываю усталый вздох. Когда я перевелась сюда, Энзли понадобилось лишь несколько дней, чтобы убедить всех, что я абсолютно ненормальная. Один неудачный день – и на меня можно будет надевать смирительную рубашку.
Не то чтобы я тоже об этом не думала. Я не помню, что случилось в ночь аварии, а значит, в каком-то смысле произойти могло все что угодно. Я как кот Шредингера в коробке с ядом. Но что звучит правдоподобнее? Что я стала жертвой какого-то загадочного водителя или что я надралась вусмерть на выпускном, захотела внимания и утопила машину в озере? Чем больше ты рассказываешь всем об одноруком мужчине, тем чаще приходится задумываться о том, что все это может быть только в твоей голове. Может, я и правда ненормальная. Может, у меня и правда случился срыв тем вечером, просто я ничего не помню.
Вместо ответа сестра Патриция недовольно хмурится, но продолжает смотреть кино. Монахини тоже в курсе слухов, и уверена, кто-то из них верит им. Даже немного удивлена, что меня до сих пор не схватили на выходе из туалета и не утащили в часовню на спонтанный сеанс экзорцизма.
– Я же из лучших побуждений, – говорит Энзли с наигранной наивностью. – Темнота и громкие звуки могут быть триггерами, так ведь, Кейси?
Продолжаю игнорировать ее, глядя на пол и с большим интересом разглядывая точки на плитке и черные полосы от каблуков. Энзли не может угомониться с самого первого урока. На истории она прицепилась к моим шнуркам – мол, а разве кому-то в моем состоянии не опасно их носить? На физике она спросила у учителя, не стоит ли мне писать восковым карандашом – вдруг из деревянного я сделаю оружие?
– Как это вообще происходит? – не унимается она. – Ты слышишь голоса? А прямо сейчас они тоже с тобой разговаривают?
В темноте сверкает несколько усмешек. Слышится несколько сдавленных смешков. Девушки бывают такими беспощадными. Я всегда это знала, но сложно продолжать жить в иллюзиях, когда их мишенью становишься ты сама. Сложно не разочароваться в сверстниках. Может, это со мной что-то не так, но я всегда старалась обращаться с людьми так, как хотела, чтобы обращались со мной.