Предатель - стр. 54

— Хватит или еще?

— Неужели может быть что-то еще? — хмыкнул Шегаев.

— Как же! Устанете слушать…

Процесс длился семь лет. Многие сознались в навязанных им преступлениях; но большинство молча умерло под пытками. Чтобы оживить скуку едва тянувшегося лживого суда, публику время от времени развлекали очередной казнью. Так, например, пятьдесят девять доблестных рыцарей были выведены однажды в поле, где уже вкопали столбы и заготовили хворост. Им предложили прощение в обмен на признание. Они отказались…

— Яков Моле, Великий магистр ордена, пять с лишним лет проведя в тюрьме, точнее — в пыточной камере, до последней минуты клялся в невинности и чистоте ордена. И произнес свое знаменитое проклятие — по адресу всех будущих французских королей — с костра, когда огонь лизал ему пятки…

Илья Миронович задумчиво погладил бороду.

— O tempora! o mores, — вздохнул Шегаев. — Впрочем, дело давнее, есть у нас ужасы и посвежее.

— Это верно, — мягко согласился Игумнов. — Но это я к чему все рассказываю… вы удивитесь. Вы знаете? Орден жив. Я даже прошел обряд посвящения.

Он обезоруживающе улыбнулся: дескать, сам понимаю, что детские игры.

— Называют себя Восточным отрядом. Восточным отрядом ордена тамплиеров…

— И что же?

Игумнов пожал плечами.

— Да как сказать… Ритуал, обряд… по-моему, это не весьма интересно. Курения, мантии, белые плащи. Бутафория… Но вот легенды! — Он снова оживился. — Понимаете, Игорь, легенды несут в себе какое-то зерно. Точнее, как всегда, — какой-то намек… обещание прозрения. Я, знаете ли, в них с любопытством вчитываюсь!..

— Молчите? — с усмешкой сказал Чередько. — Напрасно. Есть ули́чные показания.

— Я…

— Ну?

— Я не знаю, что сказать, — выдавил Шегаев.

— Это почему?

— То, что мне известно об Илье Мироновиче, не может вас заинтересовать. А того, что может быть вам интересно, я не знаю.

Следователь прикрыл глаза. По серому лицу, по щекам, покрытым суточной щетиной, блуждала усталая улыбка.