Преданные забвению. Вернуть своё - стр. 17
Ч-черт.
Словно в муравейнике, куда бы я ни подался. На танц-пол лучше не сунуться, там просто затопчут или раздавят. Да и не веселье с танцами сейчас интересует, а кое-что погорячее.
Проталкиваясь далее сквозь толпу, выискиваю взглядом свободное местечко или хоть какой-нибудь островок, где мог бы расположиться, чтобы определиться с дальнейшими действиями.
А может, пошло оно всё к чёртовой матери и Мия вместе с ним?
Но нет же, понимаю, что не прощу себе, если с дамой что-то случится.
— А сейчас, дорогие посетители клуба, вы готовы к выступлению горячей цыпочки? — звучит в микрофон мужской голос ведущего.
Где находится он сам, понять не могу, поскольку сцена пустая, не считая одинокого шеста посередине.
Зал взрывается громким «да», и невидимый ведущий принимается рассыпаться в словах, адресованных той, что появляется на сцене под улюлюканье собравшейся толпы.
Когда я достигаю свободного места у бара, то прихожу к выводу, что лучшего островка для зрелища не найти.
— Сэр, виски, бренди, что-нибудь безалкогольное?
Не сразу реагирую на бармена, который возникает передо мной со своим предложением.
Игнорирую его, слегка мотнув головой. Он, понимая, отваливает, чтобы оставить меня в покое и не мешать наблюдать шоу.
Я весь там, на сцене, моему сосредоточению ничто не должно мешать, я даже никого не вижу и не слышу, а только наблюдаю за ней, как несколько часов назад.
Мия, Мия...
Как же легко тебе удаётся перевоплощаться из загадочной певицы шлягеров в дерзкую и отчаянную танцовщицу на пилоне.
Блондинистые волосы — это парик, а вот все остальное...
Слава богам, трусики на месте.
Я ухмыляюсь как придурок, отмечая про себя этот факт. Интересно, когда успела их надеть — за кулисами, в уборной или нагло соврала мне об их отсутствии?
Белье на ней откровенное, как и движения у шеста, но помимо сексуального подтекста в танце, она умело использует свои физические данные, ловко крутясь на этой железной штуке.
И растяжка мышц у девчонки, что надо, и в следующую секунду малышка подтверждает мои догадки неким пластическим приёмом, выполняя в воздухе шпагат. Красиво смотрится, завораживает и не отпускает.
Зубы сводит, как хочется засадить ей, но, черт бы побрал того, кто придумал слово «нельзя». Она не для меня, а я — тем более не для неё. Но посмотреть-то можно?
Крутится на этой палке она круто, вопросов нет, поёт также отменно, шутит искрометно, но в глазах проскальзывает грусть и опустошение.
Уголки её красивых губ опущены, когда она погружена в свои мысли или просто молчит. На это я успел обратить внимание ещё в автомобиле. Здесь же — в клубе, — она другая: отрывается, демонстрируя себя безбашенную.
Сам не замечаю, как улыбка ползёт по моим губам. Горячая штучка, ничего не скажешь. Трогать запрещено, а вот любоваться — можно. Не потому что она запретна, скорее, полезно будет для самосохранения.
Получив порцию эстетического удовольствия на ночь, решаю, что делать здесь больше нечего, пора направляться домой. И как только оказываюсь в машине, телефон издаёт звуковой сигнал сообщения. В нем указан следующий адрес, по которому я должен доставить уже не одного пассажира, а двух.
Собственно, они появляются сразу же, не давая возможности прийти в себя после увиденного.
Сквозь лобовое стекло сначала отчётливо просматривается образ Мии. Она идет, спотыкаясь, в пальто нараспашку, наброшенном поверх женского тела. Затем я различаю мужчину в деловом костюме. Он дергает девушку за руку, будто тащит за собой против её воли. Присматриваюсь, когда они приближаются к машине. Молодой пацан примерно её возраста, двадцати пяти лет, слишком буйствует рядом с ней. Негодует, слышится мат и ругань в адрес девушки. Сам он в алкогольном опьянении, это чувствуется, как только укурок вваливается в салон, занимая место позади меня. Мия оказывается на своём уже привычном месте.