Преданная тобой - стр. 11
– К сожалению. Либо вам стоит пойти на риск, либо прощаться с ней уже сейчас.
Их предупреждали, что с ослабленным здоровьем Мирай не стоит рисковать и заводить ребенка. Но боги распорядились по-своему. Единственная близость во время медового месяца в зимнем коттедже дала жизнь их ребенку, и Мирай ни в какую не желала прерывать беременность.
Кадир чувствовал себя подавленным. Та близость была предательством против себя и обманом Мирай, ведь он до сих пор страдал по Лейсан. Он был не готов к полноценному браку, и, тем более, к ответственности за ребенка.
Но мать поддержала Мирай, уверенная, что малыш сплотит их брак. Жена же позднее призналась, что Кадир просто не дал бы ей шанса стать матерью, потому что он продолжал избегать близости с Мирай.
А теперь из-за своего упрямства и нежелания подождать, пока восстановится здоровье, Мирай была на грани смерти.
Может, на нем проклятье и он теряет близких женщин, которые доверили ему свою жизнь?
– Мама, что делать с младенцем?
– С твоим сыном? Говори прямо! Он твой сын и наследник рода.
Госпожа Азра тоже была не в себе. Она, как и Кадир, не покидала палаты снохи.
– Оставим его в особняке, наймем кормилицу…
– Не-е-ет, – еле слышно прошептала Мирай. – Он поедет со мной. Я хочу быть с моим сыночком…
Кадир облегченно вздохнул. Мирай сама сделала выбор. Она готова рискнуть и поехать в столицу. Если бог видит, он поможет, даст им еще один шанс.
– Мама, мы все вместе едем в столицу. Я сейчас же все устрою по перевозке.
– Хорошо, сын мой. А я позвоню сватьям. На эти дни можем остановиться у них…
– Зачем? У нас есть квартира в Стамбуле.
– Ее подготовка займет слишком много времени. Не глупи. У нас нет на это сил. К тому же Доган будет в радость понянчить малыша.
Кадир поморщился. С Эсмой сложились очень непростые отношения, и провести месяц в ее обществе – то еще испытание.
С другой стороны, ребенок будет под присмотром, а сам Кадир будет при больнице. Там же и комнату в больничном отеле снимет.
– Пусть будет так, – проговорил он. – Мирай, мы сделаем все, что в наших силах.
И это последнее, что он сказал своей жене и что она услышала от него.
Мирай ввели в искусственную кому, чтобы легче перенести поездку, но она больше из нее не вышла.
Кадир мерил больничный коридор, не в состоянии унять нервный озноб. Почему некоторые ошибки невозможно исправить никакими деньгами, никакими связями и лучшими врачами?
В одной из палат раздался надрывный плач. Кадир остановился, смотря на убитую горем молодую женщину, склонившуюся над накрытым одеялом телом маленького ребенка.
Её горе было необъятным, не сравнить с его потерями, и все же… Разве можно сравнивать боль, когда сердце разорвано в клочья? Кому важны причины?
Он отвернулся, не в состоянии наблюдать над чужим горем, сделал шаг прочь и тут же встал как вкопанный, услышав голос принадлежащий Лейсан. Его Лейсан.
– Утешься. Сердце будет болеть, и потеря не забудется. Но время вылечит и эту рану… Только оставь её в памяти. Пока ты помнишь ее, она будет любима и обласкана в небесах. Согрей ее не горькими слезами, а светлой грустью.
Его сердце готово было выскочить из груди. Кадир повернулся к Лейсан… Но увидел совершенно чужую женщину, склонившуюся над скорбящей.
Он просто на секунду поверил.
На секунду ожил.