Праздники бабушки Поли - стр. 18
Варя решила, что нужно будет сбегать к заветной калитке вечером. Накануне отъезда мама и папа решили поиграть с ней в лото. Она это очень любила – когда мама и папа играют с ней в ее игры. Потом присоединился дед, и было так весело, что Варюша вспомнила о своем намерении лишь тогда, когда было уже слишком поздно: бабушка Маша звала ее умываться перед сном. «Проснусь пораньше и успею сбегать», – решила Варюша, но утром пришлось встать очень рано, затемно, и сначала она обо всем забыла, потому что ее торопили, чтобы успеть на автобус. А потом девочка поняла, что у нее совсем нет времени бежать в сад, и чуть не расплакалась от огорчения.
– Я сейчас, – сказала она маме, поглядывавшей на часы. – Мне в туалет нужно.
– Только поскорее, мы ждем тебя.
Варюша выбежала на задний двор, залитый серо-синими предрассветными сумерками. Он был пустой, широкий и тихий. Куры спали в курятнике – оттуда иногда доносилась их возня и сонное кудахтанье. Крыша хлева блестела от росы, как серебряная, прямо над нею завалился набок яркий осколок ущербного месяца. Звезды уже бледнели, но несколько ярких точек еще светилось на зеленоватом горизонте.
Варя, ежась от холодка, подбежала к темному забору, забралась на него повыше и вытянула шею, чтобы увидеть хотя бы краешек заветного сада. Ей показалось, что за ветвями обычных яблонь она различает что-то мерцающее, переливчатое, светлое, откуда доносятся детские голоса.
– Прощайте, прощайте! – прошептала Варюша, и теплые слезы защипали ее глаза. – Может быть, мы еще увидимся?
– Варя, ты где? Что за несносная девочка! Мы опоздаем на автобус! – раздались голоса мамы, папы и бабушки Маши. Варя, вздохнув, спрыгнула с забора и побежала обратно.
Ее утешала только мысль, что прабабушка теперь все время будет с нею. Дома Варя помогала бабушке Маше устраивать комнату для прабабушки Поли, чему она была очень рада. Нужно было убирать из комнаты ненужные вещи – здесь должны были воцариться прабабушкин сундук, старинный шкаф и кровать с металлическими шишечками, над которой в горнице висел портрет Вариного прадедушки, погибшего на войне. Прадедушка был кудрявый и молодой, как папа, и Варе было трудно представить, что на самом деле он был бы сейчас старше деда. Девочка решила, что у них дома для портрета прадедушки тоже найдется хорошее почетное место.
Потом ее отвлекли от этих новых забот приготовления к школе, куда Варя должна была пойти в первый раз. Ей купили нарядную школьную форму с кружевными воротничками, новенький рюкзак, туфли с блестящими каблучками, которые звонко цокали по полу. Приехали мама и папа, чтобы проводить Варюшу в первый класс, а тетя Нина осталась с прабабушкой, но прислала в подарок яркую косметичку, полную всяких замечательных вещиц: там было зеркальце в кожаном футлярчике, маленькие ножнички с загнутыми концами, носовые платочки, заколки, крошечный флакончик с духами и даже тюбик с помадой, правда, бесцветной. Все эти новшества занимали Варю едва ли не больше, чем само вступление в школу. Первый день учебы отпраздновали большим тортом и двухэтажной коробкой шоколадных конфет, которые Варя очень любила.
От прабабушки Поли Варя тоже получила подарок: большую корзину с яблоками. Сначала среди множества сладостей и угощений девочка не обратила на нее особого внимания – яблочный сезон был как раз в разгаре, и каких только яблок не приносили с базара! Варя даже немного обиделась, что прабабушка приготовила ей только яблоки, когда она прекрасно знает, что Варя больше всего на свете любит шоколадные конфеты, и вафли, и зефир, и сдобные печенья, и цукаты, и леденцы, и многое другое. Но через несколько дней Варя вспомнила про корзину и спросила бабушку Машу, где она. Та ответила: на балконе, там попрохладнее – яблоки не испортятся. Варя заглянула на балкон и увидела корзину, накрытую белоснежной салфеткой с вышивкой крестиком. Уже с порога чувствовался нежный медовый запах, идущий от нее, и девочка почувствовала, что ей очень хочется попробовать яблочка. А когда она сдернула салфетку, то поняла, что никогда таких яблок не видела. Один к одному лежали они румяными блестящими бочками, и не было в них ни одной червоточины, ни одного темного пятнышка – каждое словно светилось теплым неярким светом.