Право первой ночи. Право сильнейшего - стр. 26
Вот под ним тянется Великий Хребет – белоснежно-зелёный, величественный… Над покрытой зеленью покатой горой пролетает Небесный Патруль. Всадники на грифонах. Подножие омывает русло Ниила, главной реки Хребта. Далее, сплетаясь с другими реками в косу, Ниил образует Водопад Семи Радуг…
На мгновение идиллическую картинку скрывает взмахом крыла Дайширу…
И вот Небесный Патруль, атакованный со всех сторон мертвецами на гниющих тварях Запределья, летит вниз! Они неловко переворачиваются в воздухе. Жалобно кричат умирающие грифоны… Великий Хребет больше не белый. И не зелёный. Он чёрный. Копошащийся… из-за тварей, покрывающих его, как муравьи ствол сочащегося соком дерева. Только сок Хребта тошнотворно-красный… И вот уже чёрная масса покрывает последнюю зелёную верхушку…
Ещё один взмах крыльев грифона - и всё вновь возвращается на свои места.
Но Риардон Хатар-Небесный Всадник знает, что после увиденного он-то уже никогда не будет прежним.
И так всю дорогу.
То ли внезапно открылся Дар Пророчества, то ли всё же галлюцинации от удушья.
…Чем ближе подлетал он к островку Зелёных Крыш – что за нелепое название – тем труднее становилось дышать.
Дракон узнает свою единственную. Свою нааоИлит.
Из тысяч. Из миллионов.
Потому что она Есть Его Дыхание.
Риардон так сосредоточился на стремлении не растерять последние силы из-за проклятого удушья, что не заметил, как Дайширу вышел из-под контроля! Не взирая на команды, на силовое и магическое воздействие, грифон пикировал вниз будто взял след дичи. Голосил же при этом мешок с перьями так, что даже он, Небесный Всадник, оглох на какое-то время. Вот же шуш неуёмный!
Справиться с управлением удалось лишь тогда, когда они проникли (или правильней сказать провалились) в грот.
Ритуальный грот – или как такие зовутся на дальних островах?
Риардон выдохнул, осознав вдруг: он попал, куда нужно.
Свадьба.
Вряд ли на таком маленьком острове две свадьбы сразу.
К тому же к Владыке, наконец, вернулась способность дышать. Точнее… стала возвращаться понемногу… И то хлеб. Риардон решил ещё, что от Лекарей, оставшихся при Аразоне, всё же есть какой-то прок.
Болван!
- Лилая третьей руки Милабелль Паскови? – спросил он невесту в старомодном белом наряде, со скрытым пологом лицом.
Ишь, и не жарко ей в эдакой обёртке. Хотя жарко, конечно, как иначе. Мечтает небось, дурёха о платьях по последней столичной моде... Ведь судя по тонким запястьям, повороту головы, взгляду из-за дурацкой тряпки, девчонка ещё совсем... Эх. В Стольграде принято гордиться красотой тела. А здесь, вон, всё ещё лица прячут…
Он вдруг снова увидел её.
В красном платье.
Смуглую. Красивую. Дерзкую.
И хоть лица девушки под пологом он не видел, понял почему-то: она!
Связь Дракона и его нааоИлит крепче не только пространства, но и времени…
Ответа девушки он не услышал. Прочитал по губам. Заявил о Праве Первой Ночи и забрал Милабелль Паскови с собой.
О том, кого он отдал Аразону – понял в тысяче километров от дворца.
Надо же было кому-то перебить тварей Запределья, что просочились сквозь ослабшие Лучезарные Персты…
Если нааоИлит привяжет к себе другой, Дракон испытает на себе все муки Запределья!
Муки Риардона Хатара, рухнувшего со своего грифона на отмели у дальнего острова, трудно описать… Нет таких слов и нет таких мук в мире живых. Для столь сильной и длительной агонии не годится ни одно человеческое тело… Но Риардон человеком не был. Он был Владыкой, Кровью Драконов и потому возможности его сильно отличались от человеческих. В ту ночь Риардон будто заново осознал, что быть Владыкой – не благословение Прядильщиц, а их проклятье! С него живьём сдирали кожу, ломали все кости сразу, дробили зубы, тянули жилы… И длилось это вечность.