Право лорда - стр. 22

- Эйва! – он почти выкрикнул это. И взгляд его изменился! Глаза сощурились, а губы сжались в одну линию. – Эйва! Тебе грозит опасность!

- Что? Какая опасность? – успеваю спросить я и начинается землетрясение, а нагшас исчезает.

Землетрясение оказывается вовсе не землетрясением.

А Грестой, которая нещадно трясёт меня за плечо.

- Просыпайся! Просыпайся же, говорят тебе!

Я сонно хлопаю глазами и ничегошеньки совершенно не понимаю.

Обе служанки склонились надо мной с какими-то торжественными лицами.

- Проснулась, - констатировала Рамира.

- Что происходит? – хриплым со сна голосом спросила я. Недовольно так спросила, потому как за открытым окном – тьма, хоть глаз выколи. – Ночь-полночь…

- Лорд требует тебя к себе, - сообщила Греста, а у меня вдруг перед глазами померкло, как за этим окном.

12. ЧАСТЬ IV. И привез гонец хмельной в тот же день приказ такой… Глава 12

- Но… сказали же, что вроде как не требует, - попробовала возразить я.

- Поговори мне ещё! – рыкнула вконец оборзевшая и потерявшая страх и чувство субординации Греста. И, наверное, что-то такое промелькнуло на моём лице, потому что служанка вдруг отшатнулась и добавила с заискиванием в голосе: - Сразу сказали, что не требует, а сейчас вот пришли. Пожалуйста, гос… госпожа, вставай… Ведь если что, с нас с Рамирой с первых же спросят.

- Видать, не дождался завтра-то, - подобострастно добавила Рамира. – Всё-таки первая ночь. Переоценил, значит, Тхрагорский своё терпение!

- Да ты не тушуйся, это добрый знак.

Добрый?! Ну, кому как. Это не их посреди ночи растолкали, потому что про̀клятый лорд «требовать изволят-с».

Но делать нечего, пришлось подниматься. Греста с Рамирой споро распустили закрученные на ночь папильотки (и когда успели только их заплести?), в четыре руки вытряхнули меня из «аскетичной» ночной сорочки и поместили в другую, кроем похожую, но прозрачную и красную, в цвет сегодняшнего свадебного платья. Сверху накинули красный же атласный халат, расшитый жемчугом и камнями. На ноги полагались атласные туфли, тоже с камушками, с загнутыми носами и на низком ходу.

- А бельё? – возмутилась я и, не обращая внимания на всплески руками и закатывания глаз и заверения, что я-таки решила их погубить, всё же выудила из сундука со своими нарядами батистовый треугольник, ладно уж, с красным кантом, и, приспустив сорочку с плеч, бюстик, почти не отличающийся от тех, к которым привыкла, тоже нацепила.

Потому что, извините, без трусов разгуливать – это как-то уж слишком.

Это эйвам-бесстыдницам можно, а леди вроде как не по статусу.

На секунду перед глазами мелькнула картинка из сна – зеленоглазый нагшас, сообщающий об опасности.

И я тут же согнулась пополам, зашедшись в хриплом, надрывном кашле. Изобразила я его на десять баллов.  

Надо было видеть лица служанок!  

Целый калейдоскоп эмоций от «да что ж у неё всё не слава богу?!» до «мамочки, что же делать, пожар, горим!!».

Жестом показала, что хочу пить, а когда Греста подбежала ко мне с графином и стаканом в трясущихся руках, неловко (на самом деле ловко) дёрнулась, сотрясаясь в новом приступе кашля. Ругаясь под нос, Греста унеслась из комнаты, понятно, за водой, а я прохрипела Рамире, чтоб бежала следом и вместо воды молока принесла. Подогретого.

Когда обе вернулись, кашель, понятно, прошёл, а моё бедро любовно обхватывали ножны с подарком нагшаса. И под этим халатом не видно. Красота.