Правильный выбор - стр. 3

Подправив вектор тяги маневровых дюз, я коротко ударил в пространство маршевыми, чтобы стабилизировать полет, затем снова пустил машину по свободной орбитальной траектории и взялся за рукоять сброса. Коротким движением я сбросил мину и тут же рванул топливо в правой маневровой дюзе, разворачивая свой истребитель на сто восемьдесят градусов. В космосе нет большой разницы – лететь носом по ходу движения или кормой, а вот плазменные орудия на “D-6” ориентированы строго вперед, так что каждый раз, если хочешь отстреливаться от нападающих, приходится разворачиваться к ним лицом. Причем это не так просто, как кажется, поскольку надо не только развернуть машину, но и очень точно остановить разворот в определенный момент, коротко ударив противоположным маневровым двигателем.

Однако, несмотря на пережитую нервотрепку, я справился с задачей успешно, в результате чего клин Бессмертных влип в сетку моих прицелов. И тут же вражеские истребители расчертили тьму вакуума белыми трассами плазменных залпов, но мне на маневры ухода не надо было тратить время и силы, потому что целили они не в меня. Для них в пространстве болтался более достойный предмет приложения огневой мощи – сброшенная мною мина. А чтобы поразить ее, нужна определенная сноровка. И не поразить нельзя, а то так шарахнет по боевым порядкам, что можно будет по всем орбиталям собирать оплавленные броневые щиты. Так что секунд на двадцать, а то и на сорок про меня пилоты забудут, в этом не было ни малейших сомнений. Я же в течение этого времени мог выцеливать и поражать Бессмертных беспрепятственно.

Не тратя драгоценного времени даром, я нажал на гашетку, отправляя в пространство по прицельному вектору такую порцию плазмы, что, попади она даже в ад, чертям все равно стало бы жарко. Что уж говорить об истребителе, пусть и защищенном магнитной броней? На атомы его, конечно, не распылило, но от прямого попадания он раскалился добела, а через миг рвануло топливо в баках, расшвыряв во все стороны стремительные, на глазах остывающие осколки корпуса.

Я толкнул ногой педаль управления маневровой дюзой, чуть переводя прицел в сторону, на другого противника, но тот, получив сигнал от прицельного сканера, завертелся в маневре ухода и вывалился из моей сетки орудийного наведения. Понятное дело, что этим он ослабил общую огневую мощь группы, а Бессмертным и так приходилось туго, поскольку расстояние до мины стремительно сокращалось и она все еще не была поражена. Так что я представляю, в каких выражениях увернувшийся от меня истребитель получил от своего командира крыла приказ вернуться в строй. Но было поздно – на такой скорости, которую я задал для орбитального боя, восстановить развалившийся клин было уже невозможно.

Упустив одну цель, я тут же поймал в сетку наведения следующую и выжал гашетку раньше, чем вражеский ас врубил тормозные дюзы. Часть моего залпа он сбил встречными факелами активного торможения, но я не отпускал гашетку, подрабатывая маневровыми дюзами и не выпуская его из прицела. Парню пришлось не сладко – он не мог вырубить дюзы, защищаясь огнем от плазмы, поэтому испытывал тяжелейшие перегрузки. При этом он стремительно терял скорость, а следовательно, начинал все сильнее терять астроцентрическую высоту, выходя из боя на более близкие к звезде сектора. Он испугался, я понял это через пару секунд. Да и легко ли не испугаться, когда в тебя лупят из всех стволов, а единственный щит, спасающий тебя от неминуемой смерти, – твои работающие на износ тормозные дюзы?