Правила жизни от Фридриха Ницше - стр. 5
Подводя итог, Ницше дает определение воспитания:
«Истинное воспитание – это освобождение. Оно выпалывает все сорняки, выметает весь мусор и червей, которые нападают на нежные побеги растения. Истинное воспитание – это свет, тепло и нежный дождь».
«Несвоевременные размышления: Шопенгауэр как воспитатель», 1874
Как же нам найти то, что находится «неизмеримо высоко» над собою? Один из способов – изучать жизнь тех, кем мы восхищаемся. Такие люди в некотором роде представляют собой тех, кем мы хотим стать. Мы восхищаемся не только их великими достижениями – как у великих спортсменов, известных исследователей или успешных предпринимателей. Нас восхищает образ их бытия, их отношение к жизни. Это привлекает и увлекает нас – и способствует нашему развитию.
Наибольшее впечатление на Ницше производил великий немецкий поэт (а еще и драматург, государственный деятель, путешественник, любовник, коллекционер, дипломат, писатель…) Гете:
«Гете – явление не германское, но европейское: грандиозная попытка преодолеть восемнадцатый век [собственную эпоху Гете] через возвращение к природе, через восхождение к естественности Ренессанса. Это попытка самопреодоления самой эпохи. – Он носил в себе сильнейшие ее инстинкты: сентиментальность, идолизацию природы, антиисторическое, идеалистическое, нереальное и революционное (последнее есть лишь форма нереального). Он призывал на помощь историю, естественные науки, античность, равно и Спинозу, прежде всего практическую деятельность; он окружил себя замкнутыми горизонтами; он не освобождался от жизни, но входил в нее; ничто не могло напугать его, и он брал, сколько возможно, на себя, сверх себя, в себя. К чему он стремился, так это к цельности; он боролся с рознью разума, чувственности, чувства, воли… он дисциплинировал себя в нечто цельное, он создал себя…
…Гете создал сильного, высокообразованного, во всех отношениях физически ловкого, держащего самого себя в узде и почитающего самого себя человека, который может отважиться разрешить себе всю полноту и все богатство естественности, который достаточно силен для этой свободы; человека обладающего терпимостью, не из слабости, а из силы, так как он умеет использовать к своей пользе даже то, от чего погибла бы средняя натура; человека, для которого нет более ничего запретного, кроме слабости, называется ли она пороком или добродетелью…
Такой освобожденный дух с радостным и доверчивым фатализмом пребывает среди Вселенной, веруя, что отвергать следует лишь индивидуальное, а все остальное искупается и утверждается, – он не отрицает более…»
«Сумерки идолов, или Как философствуют молотом», 1889
Человек, которым вы восхищаетесь, стоит «выше» вас – и вызывает восхищение, а порой и зависть.
Ницше не просто смотрит на своего героя с безмолвным восхищением и преклонением. Он хочет постичь тайну Гете. Он хочет понять, как этот замечательный человек стал именно таким. И в этом заключен самый важный вопрос: как добиться впечатляющих достижений? Недостаточно просто смотреть. Мы сами хотим стать достойными восхищения.
«Поклонение гению из тщеславия. Так как мы высокого мнения о самих себе, но вовсе не ожидаем, что могли бы написать хотя бы подготовительный эскиз к картине Рафаэля или сцену, подобную сценам из драмы Шекспира, то мы убеждаем себя, что способность к этому есть нечто необыкновенное и прекрасное, нечто совершенно исключительное, или, если мы религиозны, некая высшая благодать. Так наше тщеславие и себялюбие развивает поклонение гению. И поклонение это не причиняет боли только в том случае, если мы воспринимаем его чем-то далеким, недостижимым, как чудо (даже Гете, которому чужда была зависть, назвал Шекспира своей «звездой далекой высоты»; причем можно вспомнить о стихе: «die Sterne, die begehrt man nicht»).