Правила счастья кота Гомера. Трогательные приключения слепого кота и его хозяйки - стр. 11
Таким образом, моя шутка о Председателе Мяу внезапно стала воплощаться в реальность. Вот только от задуманного имени я решительно отказалась.
– Такого впору назвать Штепселем, – предложила «добрая» Мелисса. – Того и гляди, воткнется где-нибудь в стену.
– Это ужасно! – воскликнула я. – Ни за что не допущу, чтобы его звали Штепселем и чтобы он «втыкался»!
– Была бы девочка, назвали бы Розеткой, а коротко – Розой, – не смутившись, повела плечом Мелисса. – Но, по-моему, Штепсель он и есть…
В свое время придумать имена для Скарлетт и Вашти мне не составило труда. Скарлетт попала ко мне уже с именем. Ее, вместе с остальными котятами выводка, нашел механик. Имя Скарлетт пришло ему в голову потому, что первые несколько дней кошечка без конца падала в обморок. А вот Вашти – настоящее библейское имя. Так звали персидскую царицу, которая отказалась танцевать обнаженной перед очами мужа своего, персидского царя, и его собутыльников на какой-то знатной пирушке. В наказание ее изгнали из страны. Похоже, в раннюю библейскую эпоху она стала одной из первых феминистских мучениц. Правда, моя Вашти, котенком походившая разве что на лысый мешок с костями, превратилась в экзотичную длинношерстную красавицу чуть ли не персидских кровей. Но будем считать это счастливым совпадением.
Меньше всего хотелось навешивать на котенка имя, которое бы напрашивалось само собой, пусть и самое знаменитое. (По этой причине отпали такие имена, как Рэй[4] и Стиви[5], которые, по мнению моих благожелательных друзей, как нельзя лучше подходили слепому черному коту.) Не хотелось и ничего вычурного или зловещего. Он обречен на слепоту до конца своих дней. Если имя что-нибудь да значит, то пусть слепота будет последним, на что указывает его имя.
Всю следующую неделю не было ни одного дня, в который я не навестила бы ветеринарную клинику. Если меня спрашивали зачем, я неизменно отвечала: «На его долю и так выпало немало, другому на всю жизнь бы хватило. Но каждому нужна возможность зацепиться за кого-то или за что-то, кроме самой жизни. А раз так, пусть привыкает ко мне – хоть по запаху, хоть по слуху».
Впрочем, причин переживать у меня было более чем достаточно. В некоторых не хотелось признаваться даже себе самой. Теперь он мой, мой бесповоротно, и я чувствовала себя обязанной хотя бы понять, как он «видит» окружающий мир, как находит в нем свои пути.
Вот почему каждый вечер после работы я забегала к Пэтти. Та доставала котенка из ящика и пускала нас в пустую амбулаторию, где он мог свободно передвигаться. Я тихо сидела в углу и наблюдала.
Я уже могла сказать, что он неутомимый исследователь. Вес пластмассового воротника, что висел, как щит у странствующего рыцаря во вражеских землях, мешал котенку держать голову прямо. Но и без этого «щита» он норовил держать нос поближе к земле. Комнатушка была небольшой, и вскоре он обнюхал каждый ее дюйм. Натолкнувшись на стену или стол, он тут же принимался трогать их лапками. Так инженер прикидывает размеры и толщину предмета.
Как-то раз он попытался взобраться на стул в углу комнаты, но пока что это была единственная попытка покорить неизведанные вершины, хотя большое комнатное растение в противоположном углу было не менее привлекательным. Он уже начал принюхиваться к нему. Тогда мне впервые пришлось сказать котенку нет. Не хватало еще, чтобы он вывалялся в земле или, что совсем не лучше, свалил само растение, ободрав ему листья.