Правила нежных предательств - стр. 3
Я отдалась музыке. Чертов диджей поставил песню про измену, словно на грех. Будто и без того мне было мало боли. Рванула на груди белую блузу, другой рукой распуская волосы, тяжелой волной свалившиеся мне на плечи. Моя шевелюра – моя гордость, вдруг показалась мне вьющимися змеями, оплетающими, жалящим, ядовитыми. Быковских мне запрещал стричься, даже равнять волосы на сантиметр не разрешал, называя это кощунством. Чертов извращенец. Теперь я срежу эти гребаные косы к чертям.
– Давай детка,– улюлюкала толпа, и мне вдруг стало холодно. Песня закончилась неожиданно. Или просто я так увлеклась. Чужие руки на моем теле. Господи, что я творю?
– А ну пошел вон, – мужской окрик заставил вздрогнуть. Липкие прикосновения вдруг исчезли. На мои голые плечи легла тяжела кожаная косуха. Да что же это такое. Я голая, стою в одних стрингах на виду у толпы похотливых бабуинов. И Янка куда – то пропала.
– Какого хрена ты творишь? – поинтересовался незнакомый мужской голос. Я попыталась сфокусироваться на лице спасителя, но не смогла. Водка, застилающие глаза слезы, и дурацкие выпавшие во время танца линзы, сделали свое дело. Уличный воздух голову не прояснил, зато запах собачьего дерьма, в которое я по всей вероятности влезла своими туфлишками от известного английского дизайнера, филиппинского происхождения, вызвал волну горячей тошноты.– Таким как ты не место в этом гадюшнике.
– А откуда ты знаешь, какая я? – пьяно икнула, стараясь удержать в себе поллитра водки и банку консервированных ананасов, которыми так неосмотрительно закусывала.
– Лохушка ты, судя по тому, что набухалась как хавронья. Самодостаточные тетки пьют «шампань» в загородных особняках. И не сверкают голой жопой перед гоблинами,– хмыкнул незнакомец, и я наконец то смогла различить его широкий подбородок, волевую челюсть и щеку, пересеченную шрамом, к которой прижалась своим носом.
– А я не хочу бухать там, где мой муж трахал чужую бабу на моих простынях, между прочим,– всхлипнула, и это стало моей тактической ошибкой. Теперь к аромату собачьих экзерсисов, прибавилась вонь переваренных ананасов. Водка вылетела из меня фонтаном, прихватив по пути отвратительные тропические фрукты, для большего конфуза.
– Да, аллес куртке. А и черт с ней. Куда тебя отвезти, лохушка? – голос наглого мужика трезвил. Я вдруг почувствовала себя слабой, ни на что не годной дурой. Прав он. Я лохушка. Глупая, слепая дура.
– Никуда. Пошел ты. Я сама справлюсь со всем,– выплюнула я, скидывая идиотскую, вымазанную ананасами тужурку, совсем забыв, что мои вещи валяются разодранные на дешевой сцене, быдлячьего бара. И что я Фекла Феофановна Быковских – дорогущий адвокат, которого не всегда могут себе позволить даже очень богатые люди.
– Сиди тут,– приказал нахал, запихивая меня в джип, больше похожий на танк. Надо же, а как в этот вертеп занесло человека, у которого тачка стоит дороже всего этого бара, включая посетителей и персонал? – И нахрена я ввязываюсь всегда. Черт бы тебя побрал. Пойду выручать твою дуру подружку. И не рыпайся, умоляю.
– Салфетки есть у тебя влажные? – простонала я, боясь, что не выдержу ожидания, если буду вонять, как вокзальный бомж.
Черт, я просто приехал выпить. Просто налиться до ушей, чтобы заглушить ярость кипящую в душе. Только и всего. Выбрал первый попавшийся бар в малознакомом мне городе, и просто решил оторваться: снять стриптизершу, болтающуюся на шесте в антраша, мало похожими на танец, трахнуть ее прямо в машине в каком – нибудь гребаном перелеске, как во времена бурной молодости. Такие у меня были планы на вечер. А не вот это вот все.