Правдивая ложь - стр. 47
Похоже, клятва сработала. Пролистав оглавление справочника «Кто есть кто», Джулия с победным воплем раскрыла нужную страницу.
«Кинкейд, Энтони. Родился в Хакенсаке, Нью-Джерси, 12 ноября 1920 г. – Джулия пропустила список наград и достижений. – Женился на Маргарет Брустер, 1942, двое детей, Энтони Младший и Луиза, развелся в 1947-м. Женился на Дороти Треверс, 1950, один ребенок, Томас, скончался. Развелся в 1953-м. Женился на Еве Бенедикт, 1954. Развелся в 1959-м…»
Следующие два брака Кинкейда Джулию не интересовали. Странный треугольник словно загипнотизировал ее. Дороти Треверс – имя вызвало смутные воспоминания – была замужем за Кинкейдом три года и родила ему сына. Не прошло и года после развода, как Кинкейд женился на Еве. Теперь Треверс – домоправительница Евы.
Как две женщины, любившие когда-то одного мужчину, могут жить в одном доме?
Она задаст этот вопрос, но сначала покажет анонимные записки и проследит за реакцией Евы и, может, дождется ее объяснений. Джулия отшвырнула справочник, уже забыв о сделке с многострадальным святым.
Пятнадцать минут спустя Треверс впустила ее в главный дом и пробормотала:
– В гимнастическом зале.
– Простите?
– В гимнастическом зале, – сурово повторила Треверс. Она свернула в восточное крыло и повела Джулию по коридору с многочисленными нишами, хранившими бесценные статуэтки. Огромное окно справа выходило в центральный сад, где садовник с плеером на шее подстригал кусты.
Треверс без стука распахнула одну из створок массивных двойных дверей, коридор наполнился ритмичной музыкой и потоком проклятий Евы.
Джулия подумала, что «гимнастический зал» – слишком невыразительное определение. Это был не гимнастический зал, а храм, возведенный для поклонения божеству идеального тела.
Ева полулежала на одном из тренажеров, разрабатывая ноги, а над ней возвышался сам мистер Мускул. В мужчине было не меньше семи футов роста – скандинавский бог с бронзовым телом, выпиравшим из невероятно крохотного борцовского трико, почти полностью обнажавшего мускулистые ягодицы.
Белокурые волосы были стянуты в конский хвост, в голубых глазах сверкали веселые искры. Гигант одобрительно улыбался, явно пропуская ругательства Евы мимо ушей.
– Пошел к черту, Фриц.
– Еще пять, мой прекрасный цветок. – Отчетливое произношение и музыкальный голос напомнили Джулии о прохладных озерах и горных потоках.
– Ты меня убиваешь.
– Я делаю тебя сильной. – Когда Ева, отдуваясь, закончила упражнения, он сжал ее бедро огромной ладонью, затем интимно погладил ягодицу. – У тебя мышечный тонус тридцатилетней.
Мокрая от пота Ева лежала, не шевелясь.
– Если я когда-нибудь смогу встать, то лягну тебя в твой грандиозный пах.
Гигант расхохотался, снова погладил ее, затем улыбнулся Джулии:
– Здравствуйте.
Джулия с трудом сглотнула комок, подступивший к горлу. Последнее замечание Евы заставило ее опустить глаза, и она убедилась, что слово «грандиозный» не было преувеличением.
– Простите, я не хотела прерывать занятия.
Ева приоткрыла глаза и порадовалась естественной реакции Джулии. У большинства женщин, впервые увидевших «мужское достоинство» Фрица, появлялся такой же ошеломленный взгляд.
– Треверс, налей мне чего-нибудь очень холодного… и подсыпь мышьяка моему милому другу.
Фриц снова расхохотался.