Правда - стр. 35
Огромные двери в противоположном конце комнаты распахнулись, явив темный прямоугольник коридора.
– Господин Тюльпан? – окликнул господин Кноп.
Тюльпан неохотно оторвался от тщательного изучения столика (предположительно работы Топаси) с восхитительной инкрустацией, содержащей безумное количество невероятно редких, ять, пород дерева.
– А?
– Пора на очередную встречу с боссами, – сказал господин Кноп.
Вильям уже собирался навсегда покинуть свою конторку, когда кто-то вдруг постучал в дверь.
Он осторожно потянул за ручку, но внезапно дверь распахнулась от сильного толчка.
– Ты совершенно, абсолютно неблагодарный тип!
Подобное не больно-то приятно услышать, тем более от девушки и тем более что гостья произнесла слово «неблагодарный» таким тоном, что, допустим, господин Тюльпан применил бы тут немного иную характеристику. Типа «ятский».
Вильяму и раньше приходилось видеть Сахариссу Резник – она помогала своему отцу в крохотной мастерской, – однако он никогда не обращал на нее особого внимания. Привлекательная? Нет, не очень. Но и не дурнушка. Просто девушка в переднике, которая довольно элегантно выполняет свою работу на заднем плане, например, вытирает пыль или расставляет цветы. Пока у Вильяма о ней сложилось единственное впечатление: Сахарисса страдала неуместной учтивостью и ошибочно предполагала, что этикет может заменить хорошее воспитание. Она путала манерность с манерами.
Однако сейчас ему представилась возможность разглядеть ее получше. Сахарисса надвигалась прямо на него – той самой слегка пьяной походкой, которая присуща человеку, идущему на неминуемую погибель, – и Вильям вдруг подумал, что с точки зрения столетий девушка весьма привлекательна. Время идет, и концепция красоты все время меняется. Двести лет назад глаза Сахариссы заставили бы великого живописца Каравати перекусить пополам собственную кисть. А триста лет назад при виде ее подбородка скульптор Никудышный уронил бы долото себе на ногу. А тысячу лет назад эфебские поэты пришли бы к общему мнению, что ее нос отправил бы в путь по меньшей мере сорок кораблей. А еще у нее были хорошенькие средневековые ушки.
Рука, впрочем, была вполне современной. От сильной пощечины щека Вильяма мгновенно запылала.
– Эти двадцать долларов в месяц почти все, что у нас есть!
– Прости? Что?
– Да, согласна, он работает не очень быстро, но в свое время он был одним из лучших граверов в городе!
– О… Да… Э-э…
Вильям вдруг почувствовал приступ вины по отношению к господину Резнику.
– И ты лишил нас всего, взял и лишил!
– Но я же не хотел! Просто гномы… Просто так получилось!
– Ты работаешь на них?
– В некотором роде… С ними, – сказал Вильям.
– Пока мы умираем с голоду?
Сахарисса тяжело дышала. У нее было в избытке и других частей тела, которые никогда не выходили из моды и радостно принимались любым столетием. Очевидно, она полагала, что строгие старомодные платья помогут эти части тела скрыть. Она ошибалась.
– Послушай, я ничего не могу поделать, – взмолился Вильям, стараясь не глазеть на девушку. – Ну, то есть… мне от этих гномов теперь никуда не деться. Лорд Витинари выразился на сей счет весьма… недвусмысленно. Вдруг все стало таким запутанным…
– Гильдия Граверов будет очень и очень недовольна, ты это понимаешь? – спросила Сахарисса.