Правда и другая ложь - стр. 26
Прошло еще минут десять. Генри открыл глаза и выключил мотор. Потом он вышел из машины, чтобы посмотреть, чем же все кончилось. Рубашка тотчас насквозь промокла от дождя. Он остановился на краю скалы и посмотрел вниз. Скала была отвесной, и машина упала в воду, не задев камни. Никаких следов. Море поглотило машину – черное равнодушное море. Сейчас самый подходящий момент броситься со скалы вслед за ней. Однако Генри не чувствовал ничего, кроме холода дождевых капель и ощущения чего-то непоправимого. Он осмотрел передний бампер своего автомобиля. Ни одной вмятины на номере. Он провел по нему пальцем, дождь заливал глаза. Теперь он – преступник, убийца. Впрочем, он давно это предвидел.
По дороге домой он заехал на заправку и купил жевательную резинку, чтобы избавиться от неприятного привкуса во рту. Он заплатил наличными толстой кассирше, похожей на кролика-альбиноса, сумевшего сбежать из лаборатории. Заодно он осмотрел себя в висевшем за кассой зеркале. «Надо же, – подумал он, – выгляжу я вполне обычно». Самое позднее завтра днем кто-нибудь позвонит в полицию. Кто может это сделать? Наверное, Мореани. Добрая весть лежит, злая – бежит. Начнется ожидание, надежда будет сменяться отчаянием – короче говоря, все будет плохо или еще хуже. Самое худшее, впрочем, – это само ожидание.
Родители и встревоженные друзья прежде всего отыщут ключ, чтобы войти в квартиру Бетти. Там все увидят картинку ультразвукового исследования, висящую на панели возле холодильника. Впрочем, нет, снимки УЗИ не висят на холодильнике, наверняка эта карточка лежит в сумочке. Могла ли Бетти рассказать своему гинекологу, кто отец ребенка? Едва ли, зачем бы она стала это делать? Это не имело ровным счетом никакого значения для врача. Потом ему пришло в голову, что зря он не спросил Бетти, ведет ли она дневник. Разве не все женщины в определенном периоде жизни записывают, что с ними происходит? Наверное, то же самое делала и Бетти. Да, надо было спросить.
Генри находился у двери, когда его окликнули:
– Хелло… эй!
Генри остановился и обернулся. Гигантская кассирша махала в воздухе пачкой жвачки. Он забыл взять ее.
Генри вернулся к кассе, взял жвачку, а потом пошел к машине. Эта женщина наверняка его запомнит. Рано или поздно полиция нападет на его след. К этому он был готов, как был готов представить любые доказательства, ибо ему не в чем себя упрекнуть. Он сделал то, что надо было сделать. Генри поехал домой, готовить Марте ромашковый чай.
В комнате Марты горел свет. Она уже пошла наверх, принимать своего писательского демона. Генри неслышно поставил капкан на ступеньку лестницы и выскользнул на кухню, чтобы вскипятить воду и накормить собаку. Огромная кухня, как обычно, была безупречно убрана. Пахло жиром и металлом. Пончо, как всегда, весело вилял хвостом. Было тихо. Короче, все по-прежнему. Потом Генри подумал о телефоне и понял, что он не помнит, извлек ли из него сим-карту. Генри пришел в замешательство.
Что, если телефон все еще работает, а Бетти в минуту смертельной опасности решила ему позвонить? Кому еще она могла позвонить, как не ему? Возможно, она не поняла, кто столкнул ее машину в пропасть. Кто может знать об этом наверняка? Тогда телефон мог зазвонить в мусорном баке, и кто-то мог взять трубку. Телефон Генри не выключил. Нет, нет, это просто невероятно. Из-под воды никто не станет никуда звонить. Кто будет это делать, когда соленая вода заливает нос и горло? Люди хотят жить и в таких ситуациях стараются любой ценой вырваться из западни, они борются, разбивая в кровь руки и головы. Ни один разумный человек в подобных обстоятельствах никуда звонить не будет. Или все же…