Правда и блаженство - стр. 50
Физкультурника Геннадия Устиновича окрестил Водяным тоже Ворончихин-младший. Случилось это в пионерском лагере, где Геннадий Устинович всегдашне работал физруком. Да и что ему не ездить в пионерские лагеря за приработком и казенным харчом – он одинок, бобыль под сорок годов! Там он сошелся с музработницей, крашенной блондераном и ядовитой красной помадой баянисткой Веркой. Както, в теплый вечерок, после распития красного вина, Геннадий Устинович сговорил Верку пойти искупаться. Лешка Ворончихин, который давно их выслеживал, тут как тут, пытливым взглядом засек желание уединенности физрука и Верки. Чтоб не скучно было, сманил Саньку Шпагата проследить маршрут парочки.
Вечер. Сумерки густеют. Луна встает. Звезды мерцают. Лесное озеро. Комарья – тучи. Для любви берег не пригоден. Но вода – спасение! Геннадий Устинович и Верка скоренько побросали одежды – и в тепло-прохладную насладительную воду.
Лешка с Санькой в засаде, наблюдателями. Зудливых комаров на своих шеях давят, терпят.
– Не-е, она не даст, – рассуждал Санька Шпагат. – Закобенится. Она всегда рисуется, как муха на стекле.
– Вот увидишь, он ее отжучит, – Лешка, вопреки, не сомневался в мужском обаянии физрука. – Ей хочется пококаться. Чего бы она на нем висла?
– Может, пока они там шоркаются, карманы у него проверить? – запустил идею Санька Шпагат.
– Нет! Мы не за этим пришли… Глянь-ка! Началось. Видишь, как он буровит. Как водяной!
– И вправду, волны расходятся. Лындит ее по-черному…
На другой день весь пионерский лагерь знал о водных процедурах физрука и музработницы. В сентябре та же информация вихрем разнеслась в школе. Теперь все учащиеся, от мелкоты до долговязых дуболомов, по чьим ушам прошелся этот вихрь, взирали на Геннадия Устиновича с некоторым почтением, как на человека-амфибию (в ту пору популярен был одноименный фильм), оценивали его фигуру, его ухватки с пристальным вниманием, представляя, как он трудился над баянисткой в водной стихии.
На открытии школьной спартакиады Кира Леонидовна нечаянно подслушала разговор двух пятиклассников. Два шкетёнка в спортивном трико стояли поблизости от нее на линейке и рассуждали.
– Геннадий Устиныч у нас Водяной.
– Почему Водяной?
– Он девок всегда в воде… (Тут шкетёнок выругался, но завуч сдержалась, дослушала диалог до конца.)
– А зимой он как? Холодно, лед на воде?
– Зимой он этих… моржих в проруби дерет.
Дальнейшее слушать Кире Леонидовне сил не достало, врезала подзатыльник мелкому похабнику. Тут еще ревность вспыхнула: завуч симпатизировала физруку, муж у нее испарился, воспитывала сынулю Герку брошенкой и виды на свободного педагога-любодея имела.
… – Итак, Ворончихин, выходит, Машкин наклюкался один? Купил вина и в одиночку… – продолжала педагогический допрос Кира Леонидовна.
– Почему бы нет-то? – спешил возразить Лешка. – У нас Водяной, Геннадий Устинович то есть, на уроке физкультуры упражнение показывал – три раза с брусьев упал. Задутый был… Так он что, с педагогами, что ли, квасил? Групповухой?
Кира Леонидовна уже не одергивала Лешку за жаргон, «феню» некоторых учащихся пропускала мимо уха…
«А ведь Геннадия Устиновича он не случайно приплел. Неужели выведал, что Водяной у меня бывает? – подумала с холодочком в сердце Кира Леонидовна. – Ох! А ведь этот Ворончихин очень коварный малый, чуть меня под монастырь не подвел…»