Правда фронтового разведчика - стр. 21
Планом было предусмотрено запасное решение – выход к своим через партизанский край, но до него еще надо суметь добраться. Короче, надо было действовать. Захватили грузовичок – фургон – и покатили в сторону, где, как Игорю было известно, ближе всего до партизан. Впереди – хутор. Вылезли, размялись. Все население – дед да бабка перепугались: немцы! А услышав русскую речь и вовсе запаниковали – полицаи! Наконец объяснили деду, в чем дело. Дед оказался упорным, молчаливым, тем более что требуют связи с партизанами, выхода, вишь, у них к своим нет, а к каким своим-то?
И есть к тому же хочется – восемь мужиков щелкают зубами вторые сутки, а у бабули – шаром покати. Но бабуля подсказала: в соседней деревне у немцев есть продпункт. Попробуйте с вашими документами, может, и дадут чего! Сказано – сделано. Подкатили на фургоне к деревне, все дороги расчищены, порядок. Деревня просматривается насквозь, солдат вроде не видно, жителей – тоже. Машину оставили у околицы: в случае чего быстро удрать. Пошли вдвоем: Игорь и парень, внешне смахивающий на немца. Подметили что-то вроде длинной риги, похожее на склад. Сунулись в одну из дверей, там бабища, явно ответственное лицо – при бумажках, счетах. На ломаном русско-немецком языке объяснили, что нужны продукты, при этом совали ей свои книжки – маршбефели. Баба поняла, пошла к мешкам, ящикам – вроде насыпать. Она дала с собой мешочков и даже большой клетчатый платок – завязать все. Приспичило парню, напарнику Игоря, этот платок зачем-то разрывать: мешочков показалось ему мало. Баба подозрительно скосилась в его сторону: «Сейчас приду!» – выскочила на улицу, услышали только, что дверь приперла колом. А потом, прислушавшись, уловили, что кричит она по телефону: «...какие-то подозрительные, не из той ли банды, про которую говорили?» Дальше слушать не стали. Вышибли дверь, рванули соседнюю, душа бабищи, как и следовало ожидать, была отправлена к праотцам. Бегом к машине, успели подогнать к складу, накидали в машину все, что подвернулось, – и обратно, к хутору.
Бабка и дед были в большой радости, накормили солдатиков, остальное, выделенное им, тщательно рассовали, чтобы следов не осталось. Через сутки на хуторе появилась голенастая девчушка, пошепталась с дедом. Дед спокойно стал одеваться.
На машине благополучно миновали две деревни, подкатили к опушке леса, встали. Откуда-то незаметно вынырнул связной: «Всем оставаться в машине, командир группы – за мной!» Переговоры с командиром отряда были короткие, машину загнали в лес, продукты, которые пришлись кстати, разгрузили. А дальше сутки за сутками группу передавали из одного отряда в другой и много южнее Старой Руссы, наконец вывели к своим – там, где не было сплошного переднего края.
Почти две недели в немецкой форме по тылам противника, у партизан – прогулка не из легких. Выйти-то вышли, но так повезло не всем группам. «Дома» сели писать отчет. Начальство долго расспрашивало, поругивало, что мало сведений доставили (ах вы, чтоб вас: задание-то группа выполнила точно, потерь не имела, а остальное – приложение!). Не оставляли без внимания свои разведчики – что да как там, а уж больше всех шустрили смершевцы: как же, столько были в тылу. Но разведчики – ребята тертые, на фу-фу не возьмешь. Вот только руководство, отправлявшее отряд, приказало: об операции никому ни слова, только своим командирам полков доложиться.