Практикующий. Сделка с вороном - стр. 18
– А с твоим? – я насмешливо приподняла бровь.
– Я про губу, – кивнула она на след от столкновения с железной дверью (аплодисменты Игнату).
– А я про в целом, – парировала я, ловя укоряющий взгляд Ирки.
– Я бы сказала, что ты нарвешься, но вижу, что на кого-то ты уже нарвалась, – мило улыбнулась Марьянова.
Сучка.
– Или кто-то нарвался на меня.
Допускаю, мой взгляд был крайне недобрым, может быть даже враждебным. Десны зачесались, в ментальном, черный дог, до того бежавший трусцой по дороге среди полей, настороженно остановился и раскрыл пасть. Втянув носом, я изогнула губы в хищной улыбке.
От Марьяновой шел душок страха. Внешне главная курица группы хорохорилась, наверное, со стороны казалось, что мы продолжим конфликтовать, но нам обеим уже все было ясно. Что-то в моих глазах напугало ее и вывело из спячки инстинкт самосохранения. Что-то в ее глазах выдавало добычу и звало меня на охоту.
Я чувствовала Яблонева. Не эмоции, а само присутствие. Словно стоит оглянуться, и ведьмак будет где-то в паре шагов рассматривать окружающих, склонив голову на бок, как обычно. Едва ощутимый запах воска, древесины и табака лишь подтверждали и обостряли это ощущение.
Раскрыв рот и наверняка собираясь сказать какую-нибудь пакость, Инга внезапно раскашлялась. Сильно, утробно и сухо, как при запущенном бронхите. Приступ оказался таким мощным, что согнул ее пополам, и в какой-то момент мне, как и всем вокруг, показалось, что ее вот-вот стошнит.
Выпрямившись с бордовым, как настоявшийся свекольник, лицом, Марьянова сморгнула слезы и, все еще покашливая, стремительно покинула коридор. Едва не зацепившись плечом с культурологичкой на лестничной площадке, Инга обернулась, и ее главная подпевала Наташа Запатова тут же поспешила за ней. Наши взгляды снова на мгновение пересеклись, и на этот раз я не смогла понять, что сверкнуло в ее глазах. Понятно было только то, что оно совершенно мне не понравилось. Примерно так же, как может не нравиться наступить на хвост гадюке в темном лесу.
– Вот это я понимаю – злобство поперек горла встало, – пошутила Богатырева, и отовсюду донеслись смешки, разбивая сгустившееся напряжение.
– Как ты это сделала? – округлила глаза Ирка, когда мы заняли заднюю парту у окна.
– Не уверена, что это моих рук дело, – еле слышно ответила я, доставая свой новый телефон.
– Ого-го, – едва сдержала восторг Ругалова. – Карыч расщедрился? Можно посмотреть?
«Карыч»! Зажав рот рукой, я изо всех сил пыталась не засмеяться, медленно стекая по стулу. Судя по косым взглядам, получалось не очень. Требовательно кашлянув, преподавательница, чьего имени и отчества я совершенно не помнила, строго обозначила, что зачет светит лишь тем, у кого есть все лекции за семестр.
– Интересно, они вообще понимают, что этот метод больше не работает? – недостаточно тихо для моего слуха спросила Алферова, сидевшая впереди. – Просто берешь, фоткаешь лекции, какие есть, кидаешь в общий чат и ловишь там те, которых нет.
– Не пали контору, – хмыкнула Богатырева.
Способ, конечно, неплохой, но я знала и получше. Кое-кто в группе ходил на все занятия с ноутбуком, а, значит, вместо фото с чужим корявым почерком, можно списать все с вордовского документа… Завертев головой, я внезапно не увидела самого образцового посетителя пар – Самойлову.