Позывной «Ярила» - стр. 5
По первости придется снять квартирку, а потом, глядишь, утрясется и с этим. Не век же будем скитаться по чужим углам. Что – ни будь да подвернется. Голова у тебя светлая, руки не из мягкого места растут. Захочешь – бизнесом займешься. А там деньги совсем другие! Да и я, когда институт закончу, сидеть дома не намерена. Начну работать, и еще легче нам станет!
Вчера на детской площадке увидела Татьяну, жену капитана Петрушина, что не вернулся из первой вашей командировки. Веришь – еле признала! Старуха, а ей и тридцати годков нет! Лицо желтое, мешки под глазами, руки трясутся и взгляд мертвый. Сидит, курит, а на сынишку, что на качелях качается – даже внимания не обращает! Вся в себе! Ничего вокруг не замечает! Скажи, ты мне такой судьбы желаешь? – Наталья уже не говорила, она уже почти кричала!
Муж же продолжал молчать и немигающим взглядом пялился в пол. Только желваки на скулах ходили ходуном и имели цвет переспелой вишни. А она уже остановиться не могла:
– Ну, что ты молчишь? Сказать ничего не можешь, или не желаешь? Знаешь, мне сейчас пришла в голову мысль, что на меня и на нашего ребенка, который скоро родится – тебе просто наплевать! Что для тебя семья? Для тебя куда важнее ваше долбанное, воинское братство! Тебе ближе твои сослуживцы, у которых мозги поплыли от войны! Они только с виду выглядят как люди, а на самом деле это форменные монстры и нравственные уроды! Для них убить живого человека – все равно, что муху прихлопнуть! И их жертвы, к ним во сне не приходят!
Вы же, вернувшись из командировки, больше двух дней дома пробыть не можете: уже на третий день собираетесь вместе в дальней беседке за гаражами, чтобы повидаться и водки выпить. При том говорите шепотом и рюмки прячете в кулаках, чтобы, когда чокаетесь, звука не было. И по сторонам постоянно зыркаете, как будто боевики к вам сейчас подкрадываются!
Да кому они нужны ваши подвиги? Кто из людей вам за них спасибо скажет? О тех четверых, что в землю закопали даже не вскрывая цинковых гробов кто кроме жен, детей и родственников помнить будет? Кто слезы проливать будет? Хорошо если пузатые начальники в Москве озаботятся, и вам, калекам и мертвым, блестящие железки на грудь повесить, а вы и рады! Как же: вы же герои и без подвигов во славу чего – то, или кого то – жить не можете! И наплевать вам на тех, кто ночами не спит, у кого, при каждом телефонном звонке сердце тоской смертной заходится!
– Хрустальная рюмка, расплескав в полете янтарную жидкость, со звоном врезалась в стену. Вадим стоял во весь рост, и вид его был страшен: губы крепко сжаты, брови сошлись в одну прямую линию и нависли над веками. Вишневые пятна со скул сгинули, но все лицо приобрело цвет той самой вишни:
– Ты отдаешь отчет словам, которые только что сказала? – Голос мужа тихий, но в нем столько металла, что у Натальи ослабели ноги. Показалось, что он сейчас сорвется, потеряет свое всегдашнее самообладание и тогда произойдет что – то ужасное! Холодный ручеёк пота прилепил халатик к позвоночнику. Накатился уже привычный приступ рвоты и она, перебирая непослушными ногами, кинулась к туалету.
Рвало долго и мучительно. Сил стоять не было, и она опустилась на колени, приобняв холодный унитаз. Дважды её казалось, что приступ закончился, но стоило ей выпрямиться, как рвотный позыв вновь ставил её на колени, и все начиналось заново.